Отличники от других… Первая четверть
«Доброе утро!» – голос бабушки заставил меня приоткрыть глаза, в которые тут же ударил яркий солнечный свет из окна. Это она раздвинула шторы, решив меня разбудить радикально. На часах было десять часов. «Угу!», – сказал я, прищурившись. У меня был ещё час до школьного сбора учеников. Хотелось быстрее отбыть это мероприятие и вернуться домой к чтению Машиной книги. Вернее, я хотел другого: взять с собой книгу, а после собрания, забраться куда‑нибудь в парк и почитать на свежем воздухе. В моей комнате было уютно, но что‑то неосязаемое, как радиация, мешало осознавать себя дома взрослым. «Наверное, издержки моих комплексов», – подумал я, умываясь. Завтрак на кухне. Сестра уже куда‑то ушла, так что только бабушка «опрашивала» меня, пока я ел. Решил одеться получше – всё‑таки с одноклассниками встречаюсь. Белая рубашка и брюки будут в самый раз. Ну и пусть жарко, не растаю. Ручка, тетрадка, «трояк» с мелочью в кармане и драгоценная книга в сумке – я готов прожить заключительный день этого лета. Пока шёл в школу, все время думал о Маше: «Все‑таки, замечательная девушка! Вот бы сегодня с ней встретиться. Но, наверное, она занята будет, или подумают её родители, что я зачастил к ней…» Я нащупал в кармане брюк заветную монетку. Сомнения как рукой сняло. И тут под ногами оказался школьный двор, а с ним и шум и гвалт. В общем, думать мне помешали.
Девятый «А» класс тусовался в тени высоких тополей. Расположившись полукольцом ребята, оттесняли собой группу «бэшников» – наших вечных оппонентов. Между нами всегда, то соревнования проводились, то конкурсы, то просто субботники по сбору макулатуры по принципу «кто больше». Девочки же, многие из которых заметно выросли и оформились за лето, оказались в центре полукольца, разговаривали и шутили сразу все и со всеми. Я стал с краю, почти замкнув наш круг общения. Но не успел переброситься несколькими фразами с товарищами, как в центр круга протиснулась классная руководительница Дина Петровна и энергичными хлопками в ладоши, как обычно привлекла внимание большинства из нас, объявив зычным голосом, что через пять минут ждёт нас на третьем этаже в 29‑м кабинете. На её голос обернулись, по меньшей мере, две трети присутствовавших на школьном дворе, и я был уверен, что к упомянутому кабинету стянется как минимум человек сто пятьдесят. Дина Петровна почувствовала, что за ней готовы пойти многие, и громогласно уточнила: «Касается только девятого „А“ класса»!
Через указанное время мы зашли в кабинет, где на партах уже лежали двойные листки в клеточку. Да‑да, здесь, как в музее, в разделе о довоенном народном образовании еще сохранились деревянные парты образца 1940 года, различающиеся своими размерами. На маленьких, я мог сидеть только, выставив ноги в проход. Так тесно и низко от сидения находился откидной столик, жестко прибитый к основанию лавки с дощатой спинкой, окрашенной эмалью для полов. А за большими наши самые низкорослые ученики могли работать только привстав.
Дина Петровна всегда заботилась о том, чтобы её конспекты были записаны не абы куда, а хотя бы, на отдельные листки, которые ученики, по её словам, «забывшие дома головы», смогут унести домой, и может даже там прочитать. Лекции по географии, которую она вела, требовалось записывать под диктовку, но скорость, с которой она их диктовала, делала из нас стенографистов на сорок пять минут в день, как минимум. Все стонали, когда она замещала какой‑либо урок своей географией, увеличивая время занятий скорописью в два раза. Популярной «отмазкой» у ребят в прошлом году было приходить на её урок с забинтованной правой рукой. Однажды, увидев, что на географию пришел почти весь класс с «изувеченными» десницами, она привела медсестру, и та весь урок учила всех «раненых» делать перевязки, обильно смазав зеленкой им руки по самый локоть. Только один мальчик избежал этой участи, поскольку его правая рука была на перевязи в настоящем гипсе, и медсестра побоялась его вскрывать…
Заняв свои места, мы сразу схватили ручки, готовые конспектировать каждый вздох учительницы. Я мельком обратил внимание на девочку, севшую передо мной на первую парту. Раньше я её не видел и понял, что она не из нашей школы, а то бы гораздо быстрее среагировала на команду «Взяли ручки!». Начавшая поступать сплошным потоком из уст Дины Петровны информация, заставила меня сосредоточиться на записи, и я не успел хорошо рассмотреть соседку. Исписав за пятнадцать минут свои листочки, мы просмотрели записи и поняли, что это оказалось расписание занятий на месяц, список учебников, фамилии учителей и предметов, номера кабинетов, в которых будут проходить уроки, и… домашнее задание по географии на субботу. Затем «классная…» сделала пятиминутную паузу, давая возможность неуспевшим, списать друг у друга. Подойдя к новенькой, она несколько бесцеремонно взяла её за руку и вывела к доске.
«Внимание, ребята! … – Дина Петровна добилась абсолютной тишины. – А сейчас познакомьтесь с Оксаной Чаренцевой. Она перешла из 72‑й школы, и будет учиться в нашем классе. Прошу любить и жаловать! … Это не то, что ты подумал, Борисенко. „Прошу любить и жаловать“ – это идиома старорусского языка, призывающая уважать человека», – решила рассеять у нас все сомнения в двусмысленности сказанного учительница.
Девочка, как будто сумела справиться с робостью и, застенчиво улыбаясь, обвела взглядом лица своих новых одноклассников.
– Привет, Ксюха! – донеслось с заднего ряда.
Смех прокатился по галёрке. Оксана прищурилась, стараясь рассмотреть автора реплики.
– Доброе утро, парни! Здравствуйте, девушки! Познакомимся после собрания, хорошо? – немного низким голосом сказала она.
– Итак! Вернёмся к нашим баранам, – вновь завладела нашим вниманием Дина Петровна. – Сделаем перекличку…
И она, открыв журнал, быстро прочитала фамилии, коротко дожидаясь ответного «Я!» от каждого названного. Наконец, с формальностями было покончено, и мы, дождавшись команды «Свободны!», стали пробираться к выходу, громко хлопая откидными крышками о парты.
Я с удовольствием вдохнул свежий воздух на улице, избавляя лёгкие от кислого запаха свежей краски, каждый год наполнявшего школу обычно ещё месяца два после начала занятий.
– Владислав, если не ошибаюсь…? – услышал я и, обернувшись, увидел мою соседку спереди, внимательно осматривающую меня.
– Да, меня так зовут, – улыбнулся я.
– Хорошо! Вот и познакомились. А этот парень, Сергей Борисенко – твой друг?
– Не думаю, что он меня таковым считает. Между понятиями «друг» и «недруг» очень много оттенков, от светлого до тёмного. Скажем, я в более тёмной его части.
– В таком случае, я бы предпочла попасть в светлую часть твоей радуги, – улыбнулась девушка приветливой улыбкой.
– Хорошо! – просто сказал я.– С удовольствием подружусь с тобой. Мне на площадь. Ты куда сейчас?
– На трамвай, – усмехнулась Оксана.
– Тогда я могу тебя проводить.
– Ты не понял – это шутка. За мной сейчас приедет мамин водитель.
– А, ну тогда, до завтра! – ответил я равнодушно и повернулся, чтобы идти.
– Хочешь, подвезём тебя? – предложила она.
– Не, спасибо! Я привык пешком. – Нетерпеливо ответил я и, махнув девушке рукой на прощанье, пошёл в сторону дома.
Немного отойдя от школы, я снова вернулся к своим мыслям. Книжка в сумке всё больше будоражила мои фантазии.
