Падшие ангелы

Через час в ход пошло и пиво. По дому разлилась тёплая и душевная атмосфера – такая бывает, когда встречаются родственные души, а в тепле и уюте так хорошо, что Мира за окном вовсе не существует… Ребята оказались все из нормальных семей, правда, не у всех они были полные: Валера жил с отцом и у них не было мамы – она умерла три года назад от рака. Валере тогда было двенадцать. У Стаса были мать и отец, они работали и имели хороший социальный статус, но это нельзя было назвать счастливой жизнью: их постоянные склоки и ссоры угнетали Стаса, и он часто уходил из дома, благо особо никто не беспокоился, да и уходил он не дальше Валериного двора. Братья являлись погодками. У Светы не было отца, мама‑пенсионерка одна «поднимала» дочь – четырнадцатилетняя Света оказалась младше всех своих друзей. И только у Виктора были и мама, и папа и, насколько он мог судить, они любили и уважали друг друга. Оба работали в районной поликлинике – мать терапевтом, а отец – педиатром. Мальчишки дружили с первого класса, называя себя «святой троицей». Спортивных развлечений в селе особых не было: Валера сам для себя изучал кикбоксинг, бегал за школу кроссы на районных соревнованиях; Стас любил стрелять – из тира его было не вытащить за уши, но Валера часто брал его своим спарринг партнёром, благодаря чему и Стас умел хорошо съездить по роже – удар у него был «поставлен». Иногда можно было увидеть его с сигаретой и если это видел Валера, то тумаками гонял брата «по кругу», где бы они ни находились в тот момент.

Витя играл в футбол и баскетбол, но везде без фанатизма, а Света очень хорошо училась и писала сказки для детей и стихи про любовь… Когда два года назад они с мамой переехали и её определили в 7й «В» класс, любовь между Витей и Светой возникла с первого взгляда. С тех пор Витя никогда больше не сидел с мальчиками, и «святая троица» тоже перестала существовать – в компании друзей появился четвёртый «номер» – Света, девушка Вити.

 

Ребята поведали Алексею всё о местных «воротилах»: их было два брата – одному 22, другому – тому, что был у школы – 17‑ть. Старший брат чем‑то занимался в городе, а младший – тут за «старшего» оставался. Их отец владел мельницей, имел паи в лесном хозяйстве, но тем не мнее оба его чада оказались не способными трудится и обучаться и ступили на «скользкую дорожку»: сначала старший, а через пару лет – и младший. Торговля процветала не из‑за чумовой заселённости района и близлежащих населённых пунктов, а благодаря двум курортным зонам, до которых было рукой подать. «Тощий», несмотря на всю свою ограниченность, мечтал открыть собственную лабораторию и начать свой собственный бизнес, затем – собственный траффик, но… тут‑то ему и не хватило образования. Однако же главным тормозом всё‑таки являлись обилие попоек и лень…

Местная банда включала в себя от 30‑ти до 40‑ка человек и была хорошо моторизирована и вооружена. «Крышевал» их и снабжал товаром некий «Барон».

 

Лёха в свою очередь рассказал ребятам всю свою жизнь, начиная с ранних лет и заканчивая возвращением и посещением дорожного инспектора.

Витя и Света пригнездились на диване у стены – девушка лежала у своего парня на плече, а Стас и Валера придвинули кресла к столу и так и «утонули» в них, разморённые едой и алкоголем. Лёха сидел на табурете во главе стола и смотрел на спускающиеся сумерки за окном. Свет никто не хотел включать.

– …я служил восемь лет… Воевал за разные государства и флаги. Иногда эти войны сводятся к чьим‑то меркантильным и грязным интересам, таким, как у этих, что орудуют прямо здесь и сейчас. Почти всегда в жизни не надо далеко ходить, чтобы что‑то пережить – достаточно просто высунуть башку в окно и открыть рот. Единственное, что не даёт оседлая жизнь – это опыта и сознания того, что счастье зарыто у порога. Только ради того, чтобы приобрести опыт и благодаря ему стать взрослыми, мы и уходим из родительского дома… Только с опытом мы становимся способными дать отпор иным силам, большинство из которых не желают нам добра. Я сделал такой жуткий круг по этому Свету, убивал людей за границей, которые не причинили мне вреда и всё это, как выяснилось, было только для того, чтобы обрести опыт убийства и применить его здесь, дома. Я тут учился, дружил, впервые любил… Не было в те времена всей этой «накипи», что сейчас убивает детей. Это не укладывается в голове, но всё то зло в моей жизни, что я совершил, сейчас впервые может послужить претворению в жизнь добрых дел…

– Ты хочешь Их всех убить?.. – прозвучал в тишине голос девушки.

– Да, – однозначно ответил Лёха.

– Как ты хочешь сделать это, Лёша?..

– Именно… – отозвался Валера. – Этим же не сорванцы заправляют. Они лишь пешки, Брат…

– Я знаю… Но они тут выполняют важную функцию – через них идёт наркота в столицу края. Если мы им тут всё «обосрём», приедут более значимые силы из города на разборки и тогда можно будет задать вопрос им, кого надо замочить в городе, чтобы тут это всё прекратилось, понимаете?..

– Ты в это правда веришь? – пришёл в себя Валера, но не от воодушевлённых речей товарища, а начиная немного терять терпение от всей этой дремучей наивности. – Веришь, что всё прекратится и что мы в силах это прекратить? И что на место того скота, которому мы, пока что только чисто теоретически, отшибём голову, не придёт другой? Ты бредишь…

– Я не такой наивный, чтобы не понимать, что войну нам не выиграть, но можно хотя бы побеждать в битвах, забирая их одна за другой, ребята! Нельзя ничего не делать!

– Почему Мы? – спросил сонным голосом Стас. – Мы?..

– В Вас есть стержень и характер, а именно это мне и надо. Думаете, мне есть кого звать? Я всех «своих» похоронил… И думаете, взрослым такое под силу вообще? Где Менты, где ФСБ, где Спецназ? Потерялись? Только что были здесь и потерялись? Да нет же!.. Растлённый мозг, развращённый, с посеянными в сердце семенами лжи и обмана, связанный Законом, писанным Оборотнями для Оборотней, и семьями с жёнами и детьми, – он не может вершить Правосудие. Потому что в этих людях воспитан «предохранитель», не позволяющий кусать руку Хозяина… Это может сделать только ребёнок, движимый возвышенными светлыми чувствами и преданностью своему детству и будущему, обострённому чувству справедливости, любви к правде. Помните: «пусть всегда будет небо, пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду Я…». Это и есть детская правда, которую взрослые, повзрослев, забывают…! Я, наверное, и сам нифига не вырос, раз вообще говорю такое и готов за эти слова кровь пролить. За все эти годы именно Эта кровь для меня не будет напрасной, мальчики и девочки. Я вооружу Вас и научу убивать, лишь бы у Вас хватило желания столкнуться со своим страхом и мужества выстрелить в него, а затем стрелять снова и снова, пока не останетесь только – ВЫ…

Возникла долгая тишина. Лёха поднялся со стула и прошёл на кухню, чтобы налить себе воды.

– Мне пора ехать к «гайцу» на стадион. У Вас есть время подумать до конца недели. Я начну без вас, если откажетесь, только держите язык за зубами… Это будет «в одного» не так стремительно, конечно, но кровь я им попорчу изрядно.

Ребята поднялись со своих мест, собираясь, и Лёха включил в коридоре свет.

– У тебя есть оружие? –обуваясь, спросил Стас.

– Всё будет к концу недели, – ответил Лёха.

Когда все вышли в подъезд и Лёха закрыл дверь на ключ, девушка первая протянула Лёшке руку:

– До скорого, Алексей…

– До скорого, Света…