Палач, скрипачка и дракон

Бой часов окончился с двенадцатым ударом. Наступил новый год и, после недолгого затишья, Нильс услышал поскрипывание снега. Он узнал эти мелкие вкрадчивые шажки, обладателя которых втайне презирал. Ламберто. Младший жрец относился к той породе людей, которые могут пролезть куда угодно, зацепиться и держаться, несмотря ни на какие бури. Скользкие, льстивые, наглые, расчетливые. На родине Нильса таких не любили. Но Вирту отличался от Ластера, и далеко не всегда в лучшую сторону.

Вздохнув, Нильс поднялся, расправил плечи и замер, позволяя воде стечь.

– О, Дио всемогущий! – послышался сзади возглас. – Синьор Альтерман, прошу вас, прикройтесь!

– Синьор Ламберто, – ухмыльнулся Нильс, – отвернитесь. Потому что я сейчас – повернусь.

Растираясь полотенцем, Нильс заметил, что жрец и вправду отвернулся. В Ластере его бы за это подняли на смех, но здесь неуместная стыдливость в порядке вещей. Нильс неспешно облачился в форму и, поколебавшись, повязал на шею алый шарф – подарок Энрики. Праздник все‑таки, можно и отойти немного от должностной инструкции.

– Ну и? – привлек Нильс внимание Ламберто. – Чем займемся?

Ламберто скосил взгляд и, убедившись, что палач одет, повернулся полностью. В его руках Нильс заметил широкий футляр из черной кожи. Судя по всему – увесистый. Ламберто то и дело его подбрасывал и перехватывал.

– Энрикой Маззарини, – оскалился младший жрец. – Скрипачка. Разболтала, что выходит замуж, но не вышла.

Нильс, храня каменное выражение лица, двинулся к городу. Два шага по теплым камням, потом подошвы сапог опустились в снег. Прощай, горячий источник.

– Вот как, – сказал Нильс, поднимаясь на пригорок. – Грустно слышать.

Внизу, увидев его, вытянулись по стойке смирно подчиненные – Армелло, Эдуардо, Томмасо. Последний держал карабин Нильса.

– Еще как грустно! – Ламберто семенил рядом, отчаянно пытаясь зачем‑то заглянуть в лицо Нильсу. – Верховный жрец ожидал ее в церкви до полуночи, но – тщетно. На что надеялась – непонятно. Бедная, глупая Энрика…

Сочувствия в голосе Ламберто не слышалось ни на грамм, и Нильсу захотелось ударить его наотмашь. Одно движение рукой – и конец этому червю. Конец данному Дио шансу…

– Ладно, – сказал Нильс, подходя к своим и отвечая на их молчаливые приветствия. – Значит, оформляем нарушение, ведем в церковь и…

– Нет‑нет, в церкви кровь ни к чему, все закончится на месте, – поспешил прервать его Ламберто.

Нильс, взявшись за цевье карабина, замер. Медленно повернулся к жрецу, который одарил его противной улыбочкой.

– Какая кровь? Вы о чем?

– Об Энрике Маззарини, которую вы должны казнить.

Нильс перевел взгляд на карабинеров. Судя по их опешившим лицам, ребята не знали ничего.

– С каких пор мы казним за то, что девушка не вышла замуж?

– О, нет‑нет, – покачал головой Ламберто. – Если бы она просто не вышла замуж – это одно, тогда у нее был бы выбор – монастырь или работный дом. Но Энрику уличили в разврате, и теперь Дио ждет ее душу, чтобы очистить и воплотить в другой форме.

Справившись с волнением, Нильс повесил на плечо карабин.

– Энрику Маззарини – в разврате? – усомнился он. – И что же послужило причиной?

– В книге законов Дио, – принялся говорить наставительным тоном Ламберто, – сказано, что любая близость с мужчиной по достижении восемнадцати лет является развратом, исключая близость мужа с женой. Для того чтобы засвидетельствовать разврат, нужны показания двух уважаемых членов поселения. Двое человек видели, как Энрика обнималась с молодым человеком. Это еще полбеды, самое скверное, что молодой человек – ученик колдуна, закоренелый грешник!

– Закоренелый грешник, который служит Дио и является полноправным гражданином Вирту, – осадил жреца Нильс. – Не нужно приплетать лишнего. И кто же свидетельствовал?

Он уже шагал по колее, протоптанной им самим, карабинерами и Ламберто. До Вирту – минут пять. До дома Энрики – десять, если быстрым шагом. Но Нильс не торопился, а карабинеры так и вовсе спотыкались на каждом шагу.

– Хоть это и не ваше дело, – пыхтел Ламберто, увязая в снегу, чтобы двигаться рядом с Нильсом, – отвечу: лично я и Гиацинто Моттола.

Нильс остановился.

– Гиацинто Моттола свидетельствовал против Энрики Маззарини?

– Ну да. А почему это вас удивляет?

– Потому что они собирались пожениться.

– Что?! – Ламберто подпрыгнул. – Сын верховного жреца и грешница, осмелившаяся смеяться над истинной верой? Это какая‑то глупая шутка, синьор Альтерман! Синьор Гиацинто сегодня действительно женился, но отнюдь не на Энрике Маззарини. Его избранница – Ванесса, урожденная Боселли!

Эта ночь, казалось, никогда не прекратит удивлять Нильса. Он смотрел на Ламберто, приоткрыв рот.

– Что? Сын жреца – на ведьме?!

– О, нет‑нет, синьор Альтерман, – помахал пальцем Ламберто, радующийся остановке. – На благочестивой девушке, которая чудом сохранила приверженность Дио в греховном гнезде колдуна!

Нильс покачал головой.

– Ясно. Ванесса – единственная наследница колдуна. Когда старик умрет или отдалится от дел, Фабиано получит полную власть над городом, так? Духовную и колдовскую.

– Синьор Альтерман! – покачал головой Ламберто. – Мне не нравится ваш тон!

– Да мне вообще ваш голос не нравится. И внешность. Манера говорить и двигаться. Запах.

Ламберто пятился в сугробы, выпучив глаза, а Нильс вдруг почувствовал такую силу, какой не ощущал уже очень давно. Рядом с ним, безмолвные, но решительные, стояли карабинеры, готовые по команде превратить Ламберто в решето.

– С‑с‑синьор Альтерман, – пролепетал Ламберто. – Вы… Не надо делать того, о чем пожалеете!

– Что же вас напугало, младший жрец? – Нильс наклонил голову, будто пытаясь рассмотреть Ламберто под другим углом. – Неужто я произнес угрозу или оскорбление? Наши симпатии не зависят от нас, и, коли уж вы затеяли высказывать их, я просто поддерживаю беседу. Ну что же вы зашли в такой глубокий сугроб? Снег набился в ваши красивые ботиночки, промокли ваши кружевные носочки. Если вы простудитесь и церковь лишится вашего присутствия хоть на несколько дней – это будет невосполнимая утрата. А если заболеете чем‑то серьезным?

Ламберто обернулся. За спиной – снежное поле. Впереди – четверо вооруженных мужчин.

– Синьор Альтерман, – прохрипел Ламберто. – Я не смогу отменить свидетельство.

– Почему же? – ласково спросил Нильс. – Я просто спрашиваю, это ведь обычный разговор, так?