Параллельный мир

– Не знаю, – ответила девушка, – я редко его последние два года видела. Но в этот свой приезд он был сам не свой. Какой‑то дёрганый. А почему ты про наркотики спросил?

– На террасе нашли кокаин, – сказал я, – на газете был насыпан.

– Я спала, когда он пришёл, – наклонив голову, начала рассказывать Злата, – сквозь сон слышала, что он с кем‑то разговаривал. Он охранником работал в ночном клубе и приходил под утро. А потом ты меня разбудил.

– В каком клубе? – спросил я. – Название у клуба есть?

– Конечно, недалеко от квартиры, – сказала Злата, – Какаду называется. Я там была один раз с Михалом, заходила к нему на работу. Он на фейс контроле стоял. Он много тебе за квартиру остался должен?

– Прилично, – вздохнул я.

– Я отдам за него, – сказала Злата, – обязательно. Но позже.

В этот момент её телефон коротенько звякнул. Как будто сосулька сорвалась. Злата нахмурилась, посмотрела на экран телефона.

– От мамы, – сказала, – я своей тёте сообщила, когда ужин готовила. Чтобы она маме сказала. Я не смогла.

– А отец у вас жив? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Злата, – мама развелась с ним, когда Михалу года ещё не было. С тех пор мы даже не знаем, жив он или нет.

– Понятно, – протянул я, – жалко, что с твоим братом так произошло.

Опять помолчали. Допили чай. Я забросил посуду в мойку. Застелил диван. Ушёл к себе в спальню.

День выдался тяжёлым. Я медленно начал проваливаться в сон. Но вдруг скрипнула дверь.

– Мне страшно, – услышал я шёпот Златы.

Я подвинулся к окну, сгребя одеяло на свою сторону. Злата осторожно легла на свою половину. Одеяло она принесла с собой.

– Я глаза закрываю и сразу же Михала вижу, – заплакала девушка, – а он мёртвый. Мне страшно становится.

Я протянул руку. В темноте нащупал её плечо, пододвинул к себе. Злата прижалась к моему плечу, обхватив его руками. Я погладил её рыжие волосы, в полутьме казавшиеся тёмными.

– Спи, – сказал я ей, – спи. Сегодня уже ничего не случится.

И она уснула. А я лежал, таращился в потолок и думал о жизни и смерти. И о Злате. И постепенно тоже провалился в сон.

 

2

 

Проснулся я рано. Открыл глаза, потянулся. И сразу же почувствовал, что рядом кто‑то лежит. Повернул голову направо. И сразу всё вспомнил.

На соседней подушке были раскиданы рыжие волосы. Спала Злата, как и в квартире Ве Смечках, на животе. Я залюбовался ею.

Расслабленное лицо. Небольшая морщинка на лбу. Потрескавшиеся губы.

В груди у меня просыпалась нежность к лежащей рядом женщине. Словно почувствовав мой взгляд, Злата заворочалась, её ресницы дрогнули. Глаза медленно открылись.

– С добрым утром, – сказал я.

Злата улыбнулась. Вроде бы рядом была вчерашняя девушка, но что‑то было не так.

– У тебя глаза карие, – наконец‑то догадался я, – вчера были зелёные.

– Это я линзы сняла, – ответила Злата, – я не могу спать в линзах. Поэтому снимаю их на ночь.

– Это хорошо, что у тебя глаза карие, – сказал я, – а то у нас есть песня «У беды глаза зелёные». Не хочу, чтобы ты была моей бедою.

– Извини, что я к тебе ночью приползла, – покаянно произнесла Злата, – мне и правда было очень страшно. Я на самом деле не такая. Я уже почти полгода ни с кем не спала. А тут сама.

– Ну у нас же ничего не было, – усмехнулся я.

– Не было, – подтвердила Злата, – но ты мне нравишься. С тобой надёжно и спокойно. Как за стеной.

Я потянулся к ней. Но в этот момент зазвонил телефон. Злата увернулась от моих объятий и скрылась в ванной.

Звонила бухгалтер. Началась трудовая неделя.

Мы быстро позавтракали. Я уехал по своим делам. А Злата поехала по своим. На прощание она поцеловала меня в щёчку. Грустно улыбнулась и побежала на трамвайную остановку.

А я смотался к бухгалтеру. Сдал кучу документов для отчёта. Попил с ней чай. А потом поехал на Зличин. Где сдавал двухкомнатную квартиру одной вьетнамской семье.

Семья по‑чешски говорила очень плохо и не платила за занимаемую жилплощадь уже второй месяц. Я пытался несколько раз дозвониться. Но трубку брал кто‑то вообще не говорящий по‑чешски. А последнюю неделю телефон вьетнамцев был вне зоны действия. Поэтому‑то я и решил навестить квартирку азиатских иммигрантов. Взяв с собой на всякий случай комплект запасных ключей.

Приехал около обеда. Припарковался перед домом. Долго звонил в домофон. Никто не отозвался. Вот тут‑то мне и пригодился запасной комплект чипа от входной двери и ключей от квартиры.

Я, ради приличия, пару минут потрезвонил в дверной звонок. Потом открыл дверь. Вошёл внутрь.

В квартире был бардак. Как будто кто‑то в спешке собирал вещи. Везде валялись целлофановые пакеты, обрывки упаковочной бумаги, носки. В ванной на сушилке висел бюстгалтер. В коридоре стояла сумка, набитая обувью.

Я прошёлся по квартире. Слава богу, не было ничего разбито или испорчено. Только грязно. На кухне гора грязной посуды. Хотя есть же посудомойка. Открыл посудомойку. Там стоял пластиковый контейнер. Доверху набитый маленькими полиэтиленовыми мешочками.

В груди неприятно щёлкнуло. Похожий мешочек я видел вчера на террасе в квартире Ве Смечках. Он лежал на столе, возле рассыпанного кокаинового порошка.

Я осторожно закрыл посудомойку. Ещё раз прошёлся по квартире, стараясь ни до чего не дотрагиваться руками.

Из вещей в квартире были только некоторые предметы одежды и сумка с обувью. Ну и посуда. Всё остальное было вывезено. Судя по всему, неделю назад.

Шкафы стояли пустые. Хотя нет. На верхней книжной полке лежала какая‑то стопка документов. Я пододвинул стул, достал эту стопку. Оказалось, это дюжина вьетнамских паспортов. Новеньких, хрустящих. На десятерых мужчин и на двух женщин. Ни виз, ни каких‑либо отметок.

Я полистал эти паспорта. Хотел уже было положить обратно. Но вдруг сообразил. Они все имели одинаковые номера.

Час от часу не легче.

Я достал телефон и набрал номер Гонзы. В этот раз он снял трубку где‑то после восьмого звонка.

– Добрый день, – поприветствовал я своего приятеля.

– Добрый, – ответил Гонза.