Перегрузка

Поспешив уйти из дому, Ним, однако же, повел машину в довольно расслабленном темпе, по тихим городским улочкам вместо шоссе. Все это время он размышлял о клубе «Секвойя», который упоминался в заметке «Хроникл‑Уэст».

Клуб нередко выступал против проектов ГСС, причем порой весьма успешно – все‑таки Ним не мог им не восхищаться. История показывала, что, не имея оппонентов, большие промышленные корпорации вроде «Голден стейт системс» переставали заботиться об окружающей среде. Следовательно, им нужна была сдерживающая сила. Именно эту роль и играл клуб «Секвойя».

Хотя штаб‑квартира клуба находилась в Калифорнии, благодаря неустанным и очень эффективным усилиям по защите остатков нетронутой американской природы он был известен по всей стране. Методы клуба почти всегда были этичными, аргументы – юридически грамотными и разумными. Конечно, клуб тоже подвергался критике, но при этом пользовался заслуженным уважением, в частности, благодаря тому, что на протяжении всех восьмидесяти лет существования его возглавляли незаурядные личности. Не была исключением и нынешняя руководительница – Лора Бо Кармайкл, физик‑ядерщик на покое, умелый руководитель, международно признанный специалист – и хорошая приятельница Нима.

Пожалуй, стоило обратиться к Лоре Бо Кармайкл напрямую и поговорить о Тунипе и двух других проектах «Голден стейт системс». Быть может, если он сможет представить убедительные доказательства необходимости проектов, клуб «Секвойя» не станет мешать – по крайней мере, мешать очень активно. Надо встретиться с миссис Кармайкл как можно скорее, лучше всего сегодня.

Поглощенный размышлениями, Ним не особенно задумывался, куда едет, и сейчас, остановившись у светофора, наконец заметил, что находится на пересечении улиц Лейквуд и Бальбоа. Всплыли какие‑то смутные ассоциации… Какие?

Ответ возник в голове внезапно. Сразу же после взрыва и блэкаута главный диспетчер показывал ему карту с обозначениями домов, где у потребителей было жизнеобеспечивающее медицинское оборудование. Цветные кружки на ней отмечали аппараты гемодиализа, кислородные генераторы, искусственные легкие. Красный кружок на пересечении Лейквуд и Бальбоа показывал: здесь живет человек, чья жизнь зависит от «железного легкого» или другого аппарата ИВЛ. Оборудование находилось в многоквартирном доме. Почему‑то эта информация запомнилась Ниму, а с ней и имя клиента – Слоун. Он вспомнил, как смотрел тогда на карту и размышлял, что за человек этот Слоун.

На перекрестке был только один многоквартирный дом – восьмиэтажный, с оштукатуренными белыми стенами, скромный, но ухоженный. Ним остановился как раз напротив него. Во дворе имелось несколько парковочных мест, два были свободны. Какой‑то импульс заставил Нима свернуть во двор и припарковаться. Он вышел из машины и подошел к подъезду.

Среди прочих фамилий над почтовыми ящиками он прочитал: «К. Слоун».

Ним нажал кнопку звонка, и буквально через несколько секунд дверь распахнулась. На пороге стоял морщинистый старик в мешковатых штанах и ветровке, похожий на одряхлевшую белку, и вглядывался в Нима сквозь толстые линзы очков.

– К Слоун вы звонили?

– Да.

– Я консьерж. Звонок идет и ко мне.

– Я могу увидеть мистера Слоуна?

– Нет никакого мистера Слоуна.

– Да? Значит, миссис Слоун? – Ним указал на почтовый ящик. – Или мисс?

Почему‑то он предполагал, что Слоун – мужчина.

– Мисс Слоун. Карен. А вы кто?

– Голдман. – Ним показал удостоверение сотрудника ГСС. – Я правильно понимаю, что мисс Слоун калека?

– Может, и правильно. Только ей не нравится, когда ее так называют.

– А как мне следует ее называть?

– Человек с инвалидностью. Она квадриплегик. Знаете, что это значит?

– Тот, у кого парализовано все тело, не только нижние конечности?

– Вот у Карен так, с пятнадцати лет. Хотите ее повидать?

– А это удобно?

– Сейчас узнаем. – Консьерж приоткрыл дверь пошире. – Заходите. Вам туда.

Небольшое фойе производило такое же впечатление, что и здание снаружи: просто и чисто.

Старик провел Нима к лифту, махнул, чтобы тот заходил, и сам вошел следом.

– Тут, конечно, не отель «Ритц», – сказал он, пока они поднимались, – но мы стараемся держать дом в порядке.

– Сразу видно, – ответил Ним. Металлические детали внутри лифта были начищены до блеска, автоматика работала исправно.

Они приехали на шестой этаж, где консьерж, подойдя к одной из квартир, нашел в большой связке ключей нужный, отпер дверь и, постучав, провозгласил:

– Это Джимини. Привел визитера к Карен.

– Заходите, – ответили изнутри, и перед Нимом предстала невысокая плотная женщина со смуглой кожей и латиноамериканскими чертами лица. На ней был розовый синтетический халат наподобие тех, что носят медсестры.

– Что‑то продаете? – спросила она весело, без недоброжелательности.

– Нет, просто проезжал мимо…

– Неважно. Мисс Слоун любит, когда к ней приходят.

Из маленькой светлой прихожей с одной стороны открывался проход на кухню, а с другой – в гостиную. Кухня была отделана в яркой бело‑желтой гамме, в гостиной тона были желтыми и зелеными. Часть комнаты была скрыта из вида.

– Пожалуйста, входите, – послышался приятный голос из глубины квартиры.

– У меня работы полно, я пойду, – сказал консьерж.

Дверь за ним закрылась, и Ним ступил в гостиную.

– Здравствуйте, – произнес тот же приятный голос. – Ну, что нового и интересного расскажете?

Еще долго потом – все те месяцы, пока развивались последующие бурные события – Ним снова и снова прокручивал в памяти этот момент, момент своего знакомства с Карен Слоун, который запомнился ему ярко и до мелочей.

Карен не была юной девочкой, однако выглядела моложе своих лет и отличалась необыкновенной красотой. Ним дал бы ей тридцать шесть – на самом деле, как он узнал позднее, ей было на три года больше. Безупречный овал лица с правильными чертами, полные чувственные губы, на которых играла улыбка, большие голубые глаза, сейчас откровенно разглядывавшие гостя, слегка вздернутый задорный носик. Молочно‑белая кожа казалась полупрозрачной. Лицо обрамляли светлые волосы: разделенные посередине пробором, они спадали на плечи, сияя золотом в солнечных лучах. На Карен было красивое светло‑голубое платье, а ее руки с длинными ногтями, покрытыми блестящим лаком, лежали на специальной наколенной клавиатуре, потому что Карен сидела в кресле‑каталке. Под платьем виднелся бугор, который показывал, что дышит она с помощью ИВЛ, а трубка, выходящая из‑под подола, шла к аппарату величиной с чемодан, который располагался позади кресла и мерно гудел, периодически издавая шипение: вдох – выдох, как живые легкие.