Перегрузка

– С тех пор прошло много времени, – сказал Ним. – И нам стоит спросить себя: должно ли случившееся определять наше отношение к строительству АЭС сегодня.

– Это невозможно разделить, – ответила Лора Бо с величайшей убежденностью.

Ним пожал плечами. Он подозревал, что председательница клуба «Секвойя» не единственная в мире лоббистка, которая выступает против атомной энергии, чтобы искупить личную или коллективную вину.

– В каком‑то смысле ты и твои единомышленники выиграли битву за атомную энергетику. Вы загнали ситуацию в тупик – не логическими аргументами, не потому, что убедили большинство в своей правоте, а потому, что использовали бюрократические проволочки и затягивание. Часть ограничений, на которых вы настаивали, разумны и были необходимы. Другие – абсурдны. Тем не менее в итоге вы настолько повысили ставки и сделали вопрос строительства АЭС до того сомнительным, что большинство энергетических компаний просто не могут позволить себе этим заниматься. Они не в состоянии ждать пять‑десять лет, тратить десятки миллионов долларов на предварительные изыскания, а потом получить отказ. – Ним помолчал. – Таким образом, на всех этапах нам необходимо обеспечить альтернативу, план Б. И это уголь.

– Уголь загрязняет атмосферу, – сказала Лора Бо, ковыряя вилкой салат. – Для угольной ТЭС нужно выбирать место очень осторожно.

– Поэтому мы выбрали Тунипу.

– Есть возражения экологов.

– Какие именно?

– Некоторые виды растений и животных встречаются только в Тунипе. Ваш проект им угрожает.

– Например, мытник из семейства заразиховых?

– Да.

Ним вздохнул. До ГСС уже дошли слухи о проблеме мытника. Редкий цветок одно время считали исчезнувшим, но не так давно были вновь обнаружены ареалы его распространения. Из‑за одного из них, в штате Мэн, «зеленые» добились заморозки проекта по строительству гидроэлектростанции стоимостью шестьсот миллионов долларов.

– Ты же знаешь, что ботаники признают: мытник не имеет ценности для экосистемы! И его даже красивым не назовешь.

Лора Бо улыбнулась:

– Пожалуй, для публичных слушаний мы найдем ботаника, у которого иное мнение. Кроме того, в Тунипе есть еще один редкий вид: микродиподопс.

– Это что за хреновина?

– Иначе – мышь‑кенгуру.

– Да господи боже мой! – Перед встречей Ним давал себе слово сохранять самообладание, но теперь чувствовал, что сдерживаться все труднее. – Ты хочешь запретить проект, который принесет пользу миллионам людей, из‑за какой‑то мыши? Из‑за мышей?

– У нас будут месяцы, чтобы обсудить все за и против.

– Не сомневаюсь! Думаю, против геотермальной станции в Финкасле и ГАЭС на Дьявольски Вратах у тебя тоже имеются возражения? Хотя и то и другое – самые экологически безвредные предприятия, какие только можно себе представить.

– Ты же не ожидаешь, что я заранее раскрою тебе нашу кухню, Ним? Заверяю тебя, у нас есть убедительные аргументы против обоих проектов.

Повинуясь эмоциональному порыву, Ним подозвал официанта:

– Еще одну «Кровавую Мэри»!

Он показал также на опустевший бокал Лоры Бо, – но та покачала головой.

– Позволь кое о чем спросить. – Ним говорил подчеркнуто сдержанно, недовольный, что на мгновение вышел из себя. – Где бы ты предложила разместить электростанции?

– Об этом вы должны думать, а не я.

– Или вы… точнее, клуб «Секвойя» – просто будете выступать против любого нашего проекта?

Лора Бо поджала губы и не ответила.

– Я не сказал еще об одном факторе, – продолжил Ним. – Погода. По всему миру меняется климат, и это усугубляет ситуацию с энергетикой – особенно с производством электроэнергии. Метеорологи говорят, что в следующие двадцать лет нас ждут похолодание и засухи в разных регионах. В середине семидесятых мы уже видели, к чему это приводит.

Вновь наступило молчание, нарушаемое лишь ресторанным шумом и звуками голосов из‑за соседних столиков. Наконец Лора Бо заговорила:

– Давай кое‑что проясним. Зачем ты хотел со мной встретиться?

– Чтобы призвать тебя – и клуб «Секвойя» – увидеть глобальную картину и ограничить выступления против наших проектов.

– Тебе не приходило в голову, что под глобальной картиной мы подразумеваем разные вещи?

– Такого быть не должно, – возразил Ним. – Мы живем на одной планете. Позволь вернуться к тому, с чего я начал. Если блокировать все проекты, которые предлагает наша компания, то лет через десять нас ждет катастрофа. Ежедневные многочасовые отключения электроэнергии станут нормой. Промышленные предприятия придется перемещать в другие регионы, наступит массовая безработица – до пятидесяти процентов. В городах воцарится хаос. Сейчас немногие понимают, как сильно мы зависим от электричества, но если его не будет, поймут все. Начнутся неурожаи – куда без ирригации? – возникнет нехватка продовольствия, цены взлетят до небес. Поверь мне, людям буквально станет не на что жить, будет хуже, чем во время гражданской войны. Великая депрессия покажется детской игрой. И я не выдумываю, Лора. Ничего не выдумываю. Такова суровая реальность. Неужели вас это не волнует?

Пока он говорил, официант принес «Кровавую Мэри», и теперь Ним выпил ее одним глотком.

– Хорошо, – сказала Лора Бо; ее голос звучал жестче и менее дружелюбно, чем в начале встречи. – Я дала тебе высказаться. Сейчас моя очередь, так что послушай внимательно. – Она отодвинула тарелку. Салат был съеден лишь наполовину. – Ты и тебе подобные, Ним, видят только ближайшее будущее. «Зеленые», в том числе и клуб «Секвойя», смотрят на долгосрочную перспективу. Мы пытаемся любой ценой остановить разорение Земли, которое длится триста лет.

– Отчасти вам удалось, – перебил Ним.

– Ерунда! Мы и на полшага не продвинулись, и даже то немногое, чего достигли, можно легко повернуть вспять, стоит поддаться на доводы тех, кто, как ты, упирает на «разумность» и «целесообразность».

– Я упираю только на взвешенный подход.

– То, что ты называешь взвешенным подходом, я называю шагом назад. А шаги назад не помогут сохранить мир пригодным для обитания.

Ним больше не заботился о том, чтобы сдержать эмоции, и язвительно спросил:

– И насколько же пригодным для обитания будет мир, который я только что описал, – мир, где электроэнергия все менее и менее доступна?