Перегрузка

– Позволь мне, Тесс, – мягко вмешался Ним. Сегодня он был полон решимости не дать Нэнси Молино – или кому бы то ни было – вывести его из равновесия. – Мисс Молино права, – сказал он, обращаясь к собравшимся, – в том смысле, что проект предусматривает водохранилище. Оно будет в миле отсюда, высоко в горах, видное только с самолета, ну или если какие‑то любители природы захотят совершить длительное и тяжелое восхождение. При его постройке мы учтем все природоохранные…

– Клуб «Секвойя» иного мнения, – перебил его мужчина‑телерепортер. – Почему?

Ним пожал плечами.

– Понятия не имею. Полагаю, мы все узнаем во время общественных слушаний.

– О’кей, – сказал телерепортер, – продолжайте пропагандировать.

Ним вспомнил о своей решимости не выходить из себя и проглотил резкий ответ. Общение с прессой часто ставило представителей промышленности или бизнеса в изначально невыгодную позицию: даже будучи совершенно откровенным, приходилось преодолевать недоверие собеседников. Фора была только у разного рода радикалов: их слова СМИ цитировали дословно, не подвергая сомнениям, как бы далеко они ни отходили от истины.

Ним терпеливо объяснил принцип действия ГАЭС: это единственный известный метод накопления больших объемов электроэнергии для использования в периоды пиковой нагрузки, то есть в каком‑то смысле ГАЭС «Дьявольские Врата‑2» можно было считать гигантским аккумулятором.

Далее Ним описал устройство ГАЭС: водоемы на двух уровнях – новый резервуар вверху и река Пайнридж внизу, между ними система подземных труб – турбинные водоводы и спускные туннели. Электростанция находится между водохранилищем и рекой, по турбинным водоводам вода к ней поступает, по спускным туннелям – сливается. Когда станция производит электроэнергию, вода из водохранилища течет вниз, вращая турбины, а потом сбрасывается в реку ниже поверхности воды. В остальное время – наоборот. В периоды сниженного энергопотребления – в основном ночью – производство электроэнергии останавливается. Вместо этого вода со скоростью триста галлонов в час перекачивается из реки наверх, в водохранилище, чтобы подготовиться к следующему дню.

– Ночью предприятия ГСС производят избыток электроэнергии, поэтому мы будем использовать его для питания насосов.

– «Консолидейтед Эдисон» в Нью‑Йорке уже двадцать лет пытаются продвинуть подобный проект, – сказал «Нью‑Уэст». – «Сторм Кинг» называется. Против выступают экологи и еще много кто.

– Но есть и ответственные лица, которые за, – возразил Ним. – К сожалению, к ним не прислушиваются.

Он рассказал об одном из требований Федеральной комиссии по энергетике: доказать, что «Сторм Кинг» не окажет негативного влияния на рыбу в реке Гудзон. Продолжавшееся в течение нескольких лет исследование пришло к выводу, что популяция взрослых особей сократится лишь на четыре‑шесть процентов.

– Тем не менее проект «Консолидейтед Эдисон» до сих пор не утвержден, – заключил Ним. – Рано или поздно население Нью‑Йорка об этом пожалеет.

– Это лишь ваше мнение, – сказала Нэнси Молино.

– Разумеется. У вас, наверное, тоже есть мнения по разным вопросам, мисс Молино.

– Ну что вы, у нее ничего подобного нет, – возразил «Лос‑Анджелес таймс». – Вы же знаете – мы, пресса, служим только истине и абсолютно беспристрастны.

– Я заметил, – усмехнулся Ним.

Ранее, говоря о рыбе в реке Гудзон, он едва удержался, чтобы не процитировать слова Чарлза Льюса, председателя совета директоров «Консолидейтед Эдисон», который однажды, выйдя из себя, публично заявил: «Рано или поздно приходит момент, когда среда обитания людей становится важнее, чем среда обитания рыбы. По‑моему, у нас в Нью‑Йорке такой момент уже наступил». Осторожность все‑таки возобладала: на Чарлза Льюса тогда посыпались все шишки, включая поток оскорблений от экологов и не только. Стоило ли идти по его стопам?

К тому же репутация Нима и так пострадала из‑за чертова вертолета. Тот снова должен был прилететь к Дьявольским Вратам после обеда, чтобы увезти Нима обратно в город, где его ждала гора работы. Он специально велел прилетать после того, как уедут журналисты.

Пока же Ним продолжал отвечать на вопросы – без всякого удовольствия и мечтая о скором освобождении.

 

* * *

 

В два часа пополудни последние отстающие наконец‑то садились в автобус, который уже завел двигатель и готов был отъезжать. Журналистов покормили обедом, их теперь и ожидала четырехчасовая дорога обратно в город. В пятидесяти ярдах от автобуса Тереза Ван Бюрен, собравшаяся уезжать вместе с прессой, сказала Ниму:

– Спасибо тебе за все, хотя, думаю, тебе самому ужасно не понравилось.

– Мне платят за то, чтобы я время от времени занимался тем, что мне не нравится, – улыбнулся он. – Как ты думаешь, мы чего‑нибудь добились?..

Ним умолк, сам еще не понимая почему, лишь инстинктивно чувствуя: вокруг что‑то не так. Погода по‑прежнему была прекрасной, солнце играло в пышных кронах деревьев и зарослях диких цветов, в свежем горном воздухе проносился легкий ветерок. Отсюда было видно оба общежития – перед одним стоял автобус, на балконе другого загорала пара отработавших смену сотрудников. Напротив, возле домиков персонала, играла группа детей; несколькими минутами ранее Ним заметил там и рыжую шевелюру Дэнни, своего утреннего знакомца. Тот запускал воздушного змея – возможно, свой подарок на день рождения. Сейчас, правда, ни его, ни змея не было видно. Ним перевел взгляд на большой грузовик, возле которого столпилась группа рабочих в спецовках. В одном из них, поджаром бородаче, он узнал Уолли Толбота‑младшего. Вероятно, это и была бригада по ремонту ЛЭП, о которой говорил Уолли. На дороге, ведущей в лагерь, показался небольшой торговый фургон синего цвета.

– Тесс, ты где там? – нетерпеливо позвал кто‑то из автобуса.

– Ним, что случилось? – с любопытством спросила она.

– Сам не знаю. Я…

Над лагерем, заглушив все остальные звуки, внезапно разнесся истошный, панический крик:

– Дэнни! Дэнни! Не двигайся! Замри!

Ним и Тереза одновременно обернулись, заозирались и остальные.

Крик – уже почти вопль отчаяния – раздался снова:

– Дэнни! Ты меня слышишь?

– Вон там! – Тереза указала на тропинку, круто уходящую вверх от дальнего конца лагеря и частично скрытую из вида деревьями. По тропинке бегом несся рыжеволосый техник Фред Уилкинс и кричал на ходу:

– Дэнни! Слушай меня! Стой! Не шевелись!

К этому моменту все дети бросили игру, и встревоженные, повернулись в направлении крика. Посмотрел туда и Ним.

– Дэнни! Замри на месте! Я иду! Не двигайся!

– Господи боже! – ахнул Ним.