Песочный человек

– Да, конечно, но… – растерялась я. – Боюсь, я заблужусь в вашей школе. И как мне общаться с детьми? О чем? Кем им представляться?

– Я дам вам план, так сказать, местности. Надеюсь, вы разберетесь. Здесь нет потайных комнат и тайных мест, как в замке у Синей Бороды. Ту часть, где расположена ваша комната и мой кабинет, в котором, впрочем, я и живу, комнаты персонала, учеников, столовую, – я обведу красным маркером. Остальное: кладовые, прачечная, гладильная, гардероб, туалетные комнаты для учеников и учителей, кухня, комнаты технического оборудования, классы, – все это вам не нужно. А по поводу общения… Назовитесь писательницей. Скажите, что пишите что‑то необычное, мистическое, готическое, подернутое религией… И вы получите массу сведений. Ведь, в общем, за этим вы сюда и прилетели, Марленикен.

– Не знаю…

– Это вы не знаете, Мария. Но это знает ваша душа. Только поэтому вы здесь. Вы думаете, почему нельзя клонировать человека?

– Почему? – послушно спросила я.

– Потому что клонируют человека целиком.

– А как нужно? Наполовину?

– Вы мне дерзите? – поднял Люк брови.

– Вам не нравится?

– Почему? Мне нравится. Ладно, Мария. Что такое человек? Это оболочка и внутреннее содержание. Так вот, оболочку можно копировать с точностью, приближенной к максимальной. Но нельзя копировать внутреннее содержание, суть, саму душу.

– Значит, клонирование невозможно? – спросила я.

– Возможно, Мария. Почему же нет? Если только люди поймут, кто они такие, откуда берутся, куда уходят и как душу вернуть обратно в оболочку, если она не хочет?

– Почему не хочет? – спросила я зачарованно.

– А вы бы захотели снова выбрать свою оболочку, свою жизнь, стиль, словом, всё, что у вас уже было, или выберете новое?

– Выберу новое, – тут же сказала я и растерялась. Люк смотрел на меня с насмешкой.

– Вот видите, Мари. И кстати, так ответит девять из десяти… Ну, вам пора. Мне нужно работать.

– О, да, конечно. Простите!

– Ничего, ничего. И не забывайте, сегодня вечером у магазинчика. И как насчет ужина?

– Насчет ужина не знаю, – пробормотала я.

– Ну, определитесь, скажете. Да, я сам заплачу за ужин, если вы боитесь, что я скуп, как все французы. Не забывайте, во мне сильны русские корни.

В дверь постучали.

– А вот и Жюли, – сказал Люк. – Сейчас она проводит вас к ученикам. Мои ученики немножко знают английский. В отличие от французов и моих воспитателей, учителей и наставников, я признаю английский мировым языком и приучил к этой мысли моих воспитанников… Изъяснение, конечно, ужасное, но думаю, обилие жестов вам помогут.

*** *** ***

 

5 глава

 

Учениками оказались не только дети от десяти лет, но и вполне взрослые люди, от шестнадцати до двадцати лет. Я думала, это будут только дети… Все они были разные до невозможности. Общим был только порок: бедность или богатство. Именно от этих двух зол шел разлад.

Чего я только не наслушалась! Сколько историй жизни… Если все это записать, получится целый роман… А столько невероятных историй о боге и дьяволе я, наверное, не наслушалась в Академии…Голова шла кругом. Никогда еще мой день не был так насыщен…

Со мной все были дружелюбны, охотно говорили и проводили в столовую на ужин. На ужин была отварная рыба с картофельным пюре, кусок черного хлеба и стакан минеральной воды. Довольно сносно.

Затем пришла Жюли и дала мне свой план школы. Я искренне поблагодарила ее, но нашла время сверить ее план с планом Люка. Они совпадали абсолютно. Я даже была немного разочарована. Честно говоря, я ожидала обнаружить какую – нибудь запретную комнатку. Да уж… Опять сказки братьев Гримм… Уж очень они запали мне в душу. Сколько раз я их перечитывала, и не сосчитать. И не только в детском возрасте… В этих сказках всегда была потайная комната или чердак. Я вообще слишком люблю сказки. Поэтому я и поступила на факультет истории религий и мифов. Это, в сущности, тоже сказки. По крайней мере, я всегда так думала…

Ну, ладно. Спасибо Жюли и Люку за план. Хотя, даже не смотря на этот план, выход из школы я искала мучительно долго.

Я дошла до книжного магазинчика, но не остановилась, а пошла дальше. Туда, где улочки продолжали оставаться такими же узкими. Хотелось прогуляться. И через некоторое время, как в сказке, набрела на церковь. Небольшую, скромную. И самое главное, двери ее были открыты.

Внутри было полутемно, тихо, безлюдно, рядами стояли скамьи. Я замерла посреди прохода между рядами скамеек, который вел к алтарю. Я, конечно, уже успела побывать и в соборе Парижской Богоматери и в других католических церквях в свой первый приезд в Париж. Но тогда я бывала там с Озоновским во время служб. И для меня это было просто интересным зрелищем. Словно кино посмотрела. А теперь, когда в этой церкви тихо и пусто, и только воск на свечах издает изредка звуки, похожие на щелчки, я вдруг почувствовала себя неуютно. Я постояла так немного и собралась уже уходить, как услышала за своей спиной шаги. И тихие и гулкие одновременно. Я ничуть не испугалась. Это не мог быть ни бог, ни дьявол. Это мог быть только священник, кто же еще. Я повернулась и замерла. О! Еще одно потрясение! Действительно, я здесь для того, чтобы собирать мифы. Я – среди мифов. Среди сказок. И теперь я – сказочная героиня.

Навстречу мне невозмутимо шел Павел в одеянии священника. Тот Павел, мой сосед в самолете… Значит, мне не показалось, что я видела белый воротничок на его черной рубашке.

– Добрый вечер, – сказал Павел, подойдя ко мне близко. Его голос туманом уходил к своду собора. – Вы что‑то хотели?

– Зд… здравствуйте, Павел… Ну, или… простите… Вы меня помните?..

– Я вас помню, поэтому и обратился к вам на русском, – улыбнулся Павел. – Как вы здесь оказались? Вы католичка? Или у вас что‑то случилось? Или вам нужна помощь?

– Как много вопросов… Отец Павел… Так, да?

– Патрик. Здесь я Патрик.

– О… Ну, да… Павел в России. Патрик в Париже. Да?

– Да. Совершенно верно, Мария.