Пират из высшего общества

Лоренс задумался о странных поворотах своей судьбы. Девятнадцать лет за него всё делали слуги, и это было настолько привычно, что он не представлял себе другого распределения ролей. Его задачей было не тратить своё время на физический труд, а стать достойным продолжателем семейного дела и готовиться к высоким должностям. Впрочем, эта подготовка вовсе не была спокойной и безопасной. Фон Теттенборн добросовестно готовил парня к суровой жизни: учил его переплывать широкие реки, взбираться и слезать по отвесным скалам, фехтовать с несколькими противниками одновременно, на ходу соскакивать с лошади. Лоренс возвращался с этих тренировок, покрытый синяками и ссадинами, в разодранной одежде. Но дома его всегда ждал великолепный обед, вышколенные слуги и все удобства.

В эту минуту де Графф окончательно осознал, что жизнь его юности сломалась и больше не вернётся. Да он и сам изменился и теперь никогда не станет прежним. Выработалась привычка к матросскому быту, ночным вахтам, беспокойной жизни моряка, сражениям и потерям. Появилась страсть к приключениям, а главное – он узнал вкус победы и теперь не желал от него отказываться. Единственное, к чему не мог привыкнуть молодой флибустьер – это к отсутствию личного времени и личного пространства. Со дня побега из Гааги каждый момент его жизни был подчинён чужим интересам, он даже не имел возможности просто побыть в одиночестве. Зато сейчас у него было несколько минут полной свободы, которой он бесхитростно наслаждался.

День клонился к вечеру, пора было возвращаться, чтобы не переломать себе ноги в темноте. Корсар поднялся, разминая затёкшее тело. Он уже начал спускаться в лагерь, когда вдруг услышал за спиной дробный топот. Он мгновенно обернулся и остолбенел: вся вершина была покрыта дикими собаками, которые бежали в его сторону, то и дело опуская морды к земле и принюхиваясь к следам. Их было не меньше пятидесяти штук. У Лоренса волосы на голове зашевелились, когда он понял, что вся эта стая целенаправленно охотится за ним. К счастью, у джентльменов удачи существовало правило: всегда брать с собой оружие, даже если идёшь по нужде. Корсар выхватил из‑за пояса абордажный тесак, бросился к известняковой скале и прислонился к ней спиной, готовый отразить нападение. У него имелись с собой и пистолеты, но, к сожалению, он не позаботился о том, чтобы заранее их зарядить.

Уже через несколько секунд животные настигли моряка и встали полукольцом, держа дистанцию и отлично понимая, чем им грозит знакомство с тесаком. Кое‑кто из псов отошёл назад и улёгся на землю, явно надеясь взять человека измором: в самом деле, не мог же он так простоять целую ночь!..

Флибустьер несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая нервы. Он понимал, что попал в серьёзный переплёт, и любая его ошибка может стать последней. Он решил не двигаться, усыпить бдительность стаи, а потом ухитриться зарядить пистолеты. Но собаки не дали ему такой возможности: двое самых агрессивных принялись наскакивать на него, оглашая воздух визгливым лаем. При этом они ловко увёртывались от клинка.

– Вот дьявол, – прошептал Лоренс, – если я прыгну вперёд, чтобы достать кого‑то из этих тварей, другие нападут со спины, и мне конец.

Он плотнее опёрся о скалу и ощутил плечом торчащие из растрескавшегося камня корявые корни сосны, которая росла у него над головой на краю утёса. Скосив глаза, Лоренс оценил их толщину: они могли выдержать человека. Это было спасение. Не отрывая взгляда от собак, он левой рукой ощупал скалу и отломил от неё большой камень. Перехватил его поудобнее и с силой швырнул в вожака. Тот взвизгнул и отскочил, другие последовали за ним, а де Графф воспользовался секундой передышки: метнул в животных свою саблю, ухватился за корни, подтянулся и буквально взлетел на утёс. Пять или шесть собачьих челюстей щёлкнули у него под ногами. Понимая, что стае ничего не стоит настигнуть его на утёсе, обежав по пологому склону, корсар поскорее взобрался на сосну, устроился в развилке между ветвями и принялся заряжать пистолеты.

Через пару минут собаки со злобным рычанием скакали под деревом, в лютой ярости от того, что человек сумел их перехитрить, но Лоренс уже овладел ситуацией. Первый выстрел разбил голову крупному вожаку. Второй попал в спину его «адьютанту», который с визгом покатился по земле. Стае понадобилась ровно секунда, чтобы начать терзать подстреленных сородичей, а флибустьер снова и снова заряжал пистолеты и палил по животным. Минут через пятнадцать кусты на дальнем краю утёса расступились, и на площадку выскочили пираты с факелами и оружием в руках: они услышали выстрелы и прибежали на помощь. Увидев, в какую переделку попал их молодой товарищ, они рассыпались цепью, отрезая псам путь к отступлению и убивая их одного за другим.

– Ты не ранен, приятель? – спросил Марк, подходя к дереву.

Лоренс замешкался, убирая за пояс пистолеты, и спрыгнул на землю.

– Я в полном порядке, но если бы вы не пришли на выручку, пришлось бы мне ночевать на этом дереве, пуль у меня оставалось немного, – признался он.

Де Графф спустился с утёса, подобрал брошенную саблю и вместе с остальными вернулся в лагерь.

Когда все мешки были заполнены отличным сушёным мясом, можно было готовиться к возвращению. Ранним утром, взвалив груз на плечи, буканьеры направились к морю. Еле заметная тропа вела их вдоль речки. Охотникам оставалось пройти менее четверти мили, когда они вдруг услышали отдалённые выстрелы и остановились, переглядываясь в нерешительности. Однако Лоренс ни секунды не сомневался, что береговая команда подверглась нападению испанцев, и ему даже в голову не пришло переждать в безопасном месте.

– Бросаем мешки, оружие наголо и вперёд, – заорал он.

Выбежав на берег моря, буканьеры стали свидетелями неравного сражения. Шлюпки высаживали многочисленный испанский десант, который уже вступил в схватку; впрочем, захватить корсаров врасплох не удалось: все были при оружии, готовые отразить атаку. Вслед за шлюпками в бухту входил большой 40‑пушечный фрегат с открытыми портами, из которых смотрели чёрные орудийные стволы. Корабли флибустьеров как раз накануне были спущены на воду после кренгования, нападение произошло во время погрузки боезапаса. Раздался залп, бухту заволокло дымом, на одном из пиратских кораблей прогремел взрыв и начался пожар – видимо, ядро попало в стоящую на палубе пороховую бочку. У второго корабля ядра проделали большую пробоину в борту.

– Вперёд, братья, в атаку! – продолжал кричать Лоренс, бросаясь на рослого испанца, упакованного в дорогие чернёные латы с золотым письмом, который шёл впереди и крушил всех монтанте – огромным двуручным мечом.

Лоренсу ещё не доводилось драться с таким противником, но он знал, что делать. Фон Теттенборн в молодости служил кондотьером и был прекрасно знаком с двуручниками. Лоренс помнил его уроки: он увернулся от страшного рубящего удара, а пока противник не успел снова поднять тяжёлое оружие, ринулся в его слепую зону и всадил лезвие кинжала наискось над стальным воротником, защищающим шею. Испанец разжал пальцы в кожаных перчатках со стальными накладками, выронил меч и рухнул навзничь на белый песок. Победитель отскочил от него, быстро оглядев поле боя.

Битва продолжалась, но моральный дух нападавших значительно просел при виде внезапно явившегося к пиратам подкрепления и гибели командира. Де Графф продолжал яростно наступать во главе сплочённого отряда, расчищая себе путь тесаком. Наконец испанцы побежали к шлюпкам и отчаливали, пока фрегат прикрывал их отступление нестройным артиллерийским огнём. Пираты отвечали стрельбой из мушкетов. Когда враги покинули гавань, Лоренс остановился по щиколотку в воде, тяжело дыша и опустив клинок, с которого капала кровь. Рядом с ним плечом к плечу стояли его соратники.

– Нам надо скорее уходить. Если они вернутся с подмогой, то не оставят от нас мокрого места, – наконец сказал де Графф. – Где капитан?