Пират из высшего общества
Первое плавание стало для голландца настоящим испытанием, которое он выдерживал с честью. Через двенадцать дней после выхода из порта корабль вошёл в Бискайский залив. Здесь постоянно штормило, сильная качка усложняла все корабельные работы, но юноша уже освоился: взбегал по вантам и управлялся с парусами не хуже опытных матросов. А вскоре ему довелось пройти боевое крещение. На траверсе Бордо встречным курсом шли два хорошо вооружённых французских шлюпа. Увидев одинокого испанца, они немедленно сменили курс и направились в его сторону, готовясь зажать фрегат между двух огней и взять на абордаж. Раздался тревожный свисток боцмана, вся команда бросилась по местам. Лоренс занял свой пост возле шестого орудия по правому борту. Сердце голландца неистово колотилось: ещё недавно ничто не предвещало крутых перемен, его жизнь была комфортной и привычной, а сейчас ему предстояло принять непосредственное участие в морской баталии. Впрочем, особого страха молодой де Графф не испытывал: скорее это был боевой азарт – совершенно новое для него чувство.
Когда французский корабль, который находился с его стороны, дал бортовой залп, ученик артиллериста зажмурился и задержал дыхание: он ожидал грохота ломаемого дерева, взрывов, пожара, воплей раненых и умирающих, среди которых вполне мог оказаться и он сам. Но ничего подобного не последовало: французы в условиях качки стреляли неважно, скорее их расчёт был направлен на то, чтобы деморализовать противника и вынудить его сдаться без боя. Их восьмифунтовые ядра не нанесли вреда корпусу судна, а лишь порвали паруса и сломали одну из рей. Лоренс глубоко вздохнул несколько раз для успокоения, тщательно навёл свою пушку, дождался команды «Огонь!» и выстрелил. Очередная волна загородила от него французский корабль, но дружный рёв матросов на палубе показал ученику канонира, что его ядро попало в цель. Вражеский шлюп получил удар точно в ватерлинию, волны начали заливаться внутрь, так что его командир быстро потерял интерес к продолжению боя и начал удаляться, подавая второму участнику нападения сигналы о помощи. Молодой артиллерист с ликованием в сердце смотрел на результат своего выстрела. Единственное, чего он горячо желал в этот момент – продолжать бой.
Видя, что на плаву остался всего один противник, уступающий ему по огневой мощи, сеньор де Бустос приказал совершить поворот и заходить для атаки. Лоренс с воодушевлением увидел через порт новую цель. Расстояние и волны не позволяли ему нанести такой же удар по ватерлинии, поэтому он решил пойти на риск и навёл орудие на единственную мачту французского шлюпа. Ядро прошло по касательной, но мачта всё‑таки была задета на высоте пяти метров от палубы. Французский капитан, понимая, чем ему грозит это повреждение, приказал матросам убирать паруса, однако уже через пару минут мачта не выдержала напора ветра и сломалась. Теперь испанцы расстреливали врагов, как тренировочную мишень, на шлюпе начался пожар.
В этот момент экипаж первого из французских кораблей, отчаявшись в получении помощи, спускал на воду шлюпки, которые были перехвачены испанцами. Под направленными на них дулами мушкетов вражеские моряки один за другим поднимались по верёвочному трапу, их разоружали, связывали и загоняли в трюм. Для всех французов шлюпок не хватило, и полтора десятка человек, которые не успели пойти ко дну, выловили прямо из воды.
Несмотря на свои успехи в статусе новичка и скромное поведение, де Графф слишком выделялся среди матросов. В силу своего воспитания он никогда не участвовал в обсуждениях вроде «лечение сифилиса настойкой пассифлоры», «чем закусывать три бутылки рома, чтобы не опьянеть» или «пять способов дёшево снять проститутку». Однако такое поведение кое‑кто воспринимал как зазнайство, заслуживающее хорошей трёпки. Однажды боцман даже попытался выдать ему линьков для профилактики, но Лоренс ловко выхватил у него плётку и тут же с обаятельной улыбкой протянул обратно со словами «Сеньор воспитатель, вы можете просто сказать, что от меня требуется». Матросы смеялись, боцман бросился жаловаться капитану, а тот вызвал новичка на разговор.
– Я уже понял, что не простая птица попала ко мне на борт, – начал дон Себастьян, когда ученик артиллериста явился к нему в каюту. – Даю слово дворянина, что буду хранить в секрете, кто ты такой и почему стремился уехать из Гааги!
Результатом этой беседы стало назначение молодого де Граффа младшим лейтенантом артиллерии и увеличение его жалованья до ста тридцати реалов. Теперь никто из офицеров не имел права поднимать на него руку.
Фрегат вошёл в порт Ля‑Корунья, чтобы сдать пленных, принять на борт почту и набрать свежей воды. У Лоренса не было достаточно средств, чтобы сойти на берег и уехать домой, но он воспользовался стоянкой, чтобы отправить письма в Гаагу и Дордрехт. Он вкратце рассказал, что с ним произошло, просил родных не беспокоиться и обещал вернуться, как только представится такая возможность.
Глава вторая. Пушки и любовь
Через три недели после выхода из Ля‑Коруньи корабль прибыл на Канарские острова, в порт Санта‑Крус‑де‑Тенерифе. Здесь предстояла длительная стоянка перед плаванием через океан: требовалось пополнить запасы провизии, почистить днище корабля и произвести полноценный ремонт повреждений, нанесённых французскими каперами. Сеньор де Бустос и его офицеры проводили свой досуг, совершая массу визитов должностным лицам острова, вместе с ними отправлялся и Лоренс. Фамилия де Графф была хорошо известна в кругах испанской знати, поэтому молодой артиллерист был принят как равный. Вскоре красивый белокурый голландец обзавёлся целой бригадой пылких черноволосых поклонниц из числа наследниц знатных испанских семей, которые наперебой строили ему глазки и всячески завлекали в амурные сети. Парень был с ними вежлив, но увёртывался от активного взаимодействия. Наследник кальвинистской нидерландской элиты был воспитан в достаточно строгих традициях, и полные соблазна улыбки горячих испанок сильно его смущали.
Вице‑губернатор города Санта‑Крус дон Алонсо де Гусман с большим интересом отнёсся к его таланту канонира и предложил работу: заняться обучением артиллеристов гарнизона. Семнадцать лет назад Санта‑Крус был захвачен англичанами, которые за короткое время своего пребывания нанесли поселению немало разрушений. Сейчас снова началась война, и местные власти стремились не допустить повторения подобных событий. Де Графф с радостью согласился, да и сам совершенствовал своё мастерство, осваивая басы[1] и фальконеты[2], которых не было на борту «Санта‑Магдалены».
После учебных стрельб следовали чаепития в узком кругу в доме дона Алонсо. Их посещали друзья и родственники вице‑губернатора, в том числе его восемнадцатилетняя дочь по имени Петронилья. Девушка обладала грациозной фигурой и безупречными чертами лица, но в то же время была скромной и набожной, чем сильно отличалась от своих ровесниц местного разлива. Она лишь изредка поднимала длинные тёмные ресницы, чтобы принять участие в разговоре. Не видя с её стороны никаких наскоков, Лоренс отнёсся к девушке с доверием и радовался, когда ему удавалось встретиться с ней за столом. Пока старшие обсуждали темы урожая, налогов и цен на колониальную продукцию, молодая пара беседовала о музыке и живописи, главным образом религиозного характера. Им не мешало даже то обстоятельство, что Петронилья была убеждённой католичкой, а её собеседник – кальвинистом.
[1] Бас – пушка, стреляющая картечью
[2] Фальконет – пушка малого калибра
