Пират из высшего общества
Матросы разошлись, а Лоренс подумал, что надо будет взять на ночную вахту свой верный кинжал и не терять бдительности. Но ещё до наступления вечера, когда шлюп вошёл в пролив между островами Куба и Сен‑Доменг, из‑за мыса Сен‑Николя наперерез испанцам выскочил юркий флибот, на его мачте взметнулся «Весёлый Роджер». Дон Валериан де Навасепедилья‑и‑Корнеха с паническими воплями погнал артиллеристов к орудиям. Лоренс занял своё место возле пушки, мысленно делая расчёты. Было довольно сильное волнение, порывистый ветер дёргал паруса – не самая лучшая обстановка для стрельбы… Кусая губы, де Графф навёл свою пушку, команда «огонь» на секунду запоздала – выпущенное ядро не нанесло критических повреждений, но разбило форштевень пиратского корабля под бушпритом. Ядра других пушек вхолостую прошили воздух или зарылись в море. Лоренс кинулся снова заряжать орудие и уже без команды успел выстрелить почти в упор, продырявив борт флибота на метр выше ватерлинии. Этот успех ничего не решил: спустя несколько секунд в планшир впились абордажные крюки, по всему борту десятки пиратов прыгали на палубу с оружием в руках. Их количество намного превышало численность команды шлюпа, и испанцы быстро прекратили сопротивление. Капитан пиратской посудины велел экипажу захваченного корабля построиться на палубе.
– Кто стрелял из второй пушки по правому борту? – спросил он на скверном испанском.
Матросы из испанской команды, скаля зубы, злорадно показывали на молодого канонира. Тогда Лоренс сам шагнул вперёд, небрежно заложив руки в карманы и прикидывая расстояние до борта: в случае опасности для жизни можно было броситься в воду и попробовать доплыть до берега. Но главарь морских разбойников оглядел молодого моряка с явным удивлением и положил руку ему на плечо:
– Этот малец остаётся. Остальных – за борт!
Глава четвёртая. Единственный путь
Лоренс и охнуть не успел, как пираты выкинули в воду всю его команду. Капитан повернулся к пленнику:
– Кто ты, парень, и откуда родом?
– Меня зовут Лоренс, и я из Дордрехта, – громко ответил он, стараясь выглядеть смело и уверенно.
– Оно и видно, голландцы прирождённые моряки. У нас тут есть несколько голландцев, но большинство – французы, тоже бравые парни. Ставлю бочку рома против гнилой подмётки, что ты не от хорошей жизни полоскался в море вместе с этими увальнями!
Капитан захохотал, команда вторила ему. На флиботе находилось около двухсот человек, половина из которых перешла на «Сан Мигель де Салинас». Они живо обыскали весь корабль, найденные ценности сложили в трюме и заперли на замок в ожидании дележа. Как выяснилось, здесь тоже перевозили контрабанду – дорогие английские и французские ткани, и этот факт пираты отметили радостными восклицаниями вроде «Чтоб мне лопнуть, если этот бархат не потянет на бочонок рома» или «Толстуха Гарбуаз из Ля Ринго теперь будет моя две недели». Лоренс остался жить в своём кубрике с той лишь разницей, что вместо испанцев теперь его компаньонами должны были стать пираты.
Де Графф отлично понял, с какой целью его оставили на борту, но нельзя сказать, что был сильно этим расстроен. В те времена принадлежность к пиратскому сообществу не являлась чем‑то исключительным, особенно в условиях войны, когда вооружённые торговые суда тоже не брезговали захватом чужого имущества. Ремесло артиллериста было опасным как в случае нападения, так и защиты, к этому Лоренс относился философски. Единственное, что его интересовало – есть ли у капитана каперская грамота, которая в случае захвата военным кораблём защитила бы экипаж от виселицы без суда и следствия. Действительно, на борту имелось каперское свидетельство, выданное губернатором острова Тортуга Бертраном д`Ожерон, и на вопрос капитана о вступлении в береговое братство Лоренс ответил положительно. Его очень устраивало, что среди экипажа были его соотечественники: испанцами он был сыт по горло.
Спустя трое суток два корабля зашли в укромную бухту на одиноком островке: требовалось залатать повреждения, которые нанёс флиботу де Графф. После того, как был устроен лагерь, капитан построил оба экипажа на песке и отечески обнял пленника за плечи.
– Братья, если кто‑то ещё не знает – это Лоренс из Дордрехта. Мы все видели его храбрость и мастерское обращение с пушкой. Такие парни нам нужны. Предлагаю принять его на должность старшего канонира с двумя долями от добычи, которая будет изрядной, это говорю вам я, Иоганн де Слуве!
Пираты встретили это сообщение приветственными криками.
– Клятву! Пускай принесёт клятву!
Де Слуве выжидающе смотрел на новичка, и он шагнул вперёд:
– Я, Лоренс де Графф, обещаю верно служить моей команде и моему капитану, – громко начал он. – Клянусь не утаивать из добычи ни денег, ни драгоценностей, ни тканей, ни оружия, ни другого имущества. Даю слово соблюдать судовую дисциплину: не напиваться, не приводить на корабль женщин, не устраивать драк! Обещаю прилагать все свои умения для победы над каждым встреченным кораблём…
Лоренс замолчал, не зная, что ещё сказать, а пираты кричали и приветствовали его, многие подходили, говорили ободряющие слова, хлопали по плечу, пожимали руку. У новобранца промелькнула недоверчивая мысль: «Если меня здесь не будут оскорблять на каждом шагу, уже хорошо».
Как ни странно, морские разбойники оказались самыми толковыми и доброжелательными по сравнению с экипажами других кораблей, на которых довелось плавать де Граффу. Питание здесь тоже было намного лучше и вкуснее, чем в королевском флоте, так что исхудавший Лоренс буквально объедался. Дважды в день кок доставал из трюма длинные куски вяленого мяса. Его варили в больших котлах, добавляя фасоль или маис. Пока мясо готовилось, на поверхности всплывал ароматный жир, его собирали в специальное ведёрко и потом использовали как приправу. В этот жир макали особые колбаски из потрохов, которые служили в качестве закуски. Вся команда, от юнги до капитана, питалась одинаково за общим столом.
Через несколько дней оба корабля были готовы к выходу в море и к новым сражениям. На высоком дереве пираты устроили наблюдательный пост, и вскоре оттуда прибежал часовой с сообщением, что на горизонте появился большой трёхмачтовый галеон. На его мачте развевался флаг Кастилии. Подпустив корабль поближе, чтобы поймать благоприятный ветер, разбойники на всех парусах выскочили из своей бухты и начали преследование. Лоренс дал одиночный выстрел поперёк курса, приказывая лечь в дрейф. Испанцы ответили дружным бортовым залпом, но поскольку небольшие пиратские корабли мотались на волнах вверх‑вниз и представляли собой сложную цель, серьёзных повреждений они не получили. В ответ громыхнул меткий пиратский залп из носовых пушек, их ядра вихрем прошлись по палубе, сбивая солдат. Пока канониры перезаряжали орудия, испанский капитан приказал поднять дополнительные паруса и отвернул на север, уходя от погони. Тогда де Графф, прищурившись и кусая губы, навёл пушку на корму противника и разбил руль, лишив галеон возможности оперативного манёвра. После этого пираты без труда подошли к трофейному паруснику с обоих бортов, громко крича, размахивая крюками и абордажными саблями[1].
[1] Абордажная сабля (тесак), холодное оружие со смещённым к концу клинка центром тяжести, позволяющим легко рубить защитные абордажные сетки и ванты на захватываемом корабле