Под полной луной

Я видел, что он сам изрядно напуган, однако держит эмоции под контролем. Нездоровый блеск в глазах и едва уловимый скрежет зубов выдавали истинные чувства Ипполита.

И что следовало ответить этому грозному здоровяку, интересующемуся, не боюсь ли я, когда он сам едва держал себя в руках?

– Нет, – твердо сказал я, словно бросая ему вызов, – просто замерз немного. С болота тянет сыростью.

Это являлось правдой, но лишь отчасти. С заходом солнца, действительно, понизилась температура и усилился ветер. С этим и не поспоришь.

Я с достоинством выдержал оценивающий взгляд Ипполита, ни разу при этом не моргнув. Наконец, он натянуто улыбнулся, похлопал меня по плечу и двинулся к остальным.

Шум толпы за забором постепенно стихал. Народ, понимая, что с наступлением темноты лучше держаться от узницы монстра подальше, расходился. Я недоумевал, почему те трое охотников, которые поймали и привели оборотня ко двору Митрофана, не остались с нами? С тремя дополнительными ружьями было бы спокойнее.

А может, я переоцениваю возможности чудовища?

Как бы то ни было, я боялся отвести от него взгляд. Мне казалось, едва я это сделаю, он превратится. И даже понимая, насколько эти мысли глупы, ничего не мог с собой поделать.

Сильно хотелось по малой нужде, но я продолжал упорно стоять на месте и сверлить взглядом пленника.

Он был выше меня примерно на голову, ростом с Митрофана и Ипполита, но моложе их и уже в плечах. Ясный взгляд его говорил о внутреннем спокойствии, лицо не выказывало ни страха, ни паники. Он выглядел обычным человеком; встреть такого на улице, ни за что не догадаешься, что скрывается у него внутри.

Я озадачился: как, собственно, охотники определили, что этот мужчина – оборотень? Не могли ли они ошибиться, и поэтому пленник ведет себя непринужденно, понимая, что ему ничего не грозит?

Тем временем Митрофан с Ипполитом вынесли из сарая большой деревянный стол.

Пока они занимались приготовлениями: искали подходящие чурбаки для сидений, доставали из погреба бутыли с самогоном, двое других мужчин – Григорий и Всеволод – оторопело стояли неподалеку.

– Не спускайте с него глаз, – громко дал наказ Ипполит, – особенно, когда мы к нему спиной.

– Пусть только попробует дернуться, – оскалился Григорий, – я всажу ему картечь в брюхо.

Но верил ли он в свои слова, сказать затрудняюсь. И почему так опасался Ипполит, коли луна еще едва проглядывала над верхушками деревьев, и по всем правилам (какие я когда‑либо слышал) покамест оборотень не представлял опасности?

Не имея больше сил терпеть, я направился к туалету. Приставил ружье к стене, бросился внутрь, молясь сделать свои дела как можно быстрее. Я прислушивался к каждому звуку, а сердце порой замирало, когда от охотников доносились вскрики, или что‑то с грохотом падало.

Справившись, вновь занял свой пост. Подходить ближе я не решался, намереваясь простоять на этом самом месте вплоть до утра, если потребуется.

Тогда‑то и раздался громкий рык Митрофана:

– Снимите с него цепи.

Меня передернуло от его слов. Колени предательски задрожали, и я вот‑вот готов был свалиться без чувств.

– Митрофан, это неразумно, – выдержав паузу, возразил Ипполит.

– Этими ржавыми цепями мы его не удержим, а только разозлим, – ответил хозяин дома. – Тем более, еще слишком рано, чтобы его опасаться. Пусть проведет это время как человек, а не как животное.

В тот момент, когда Ипполит медленно направился к оборотню, я крепче сжал ружье. Оно было заряжено и готово к использованию.

– Боишься этого парня? – с усмешкой бросил вслед Митрофан. – Что же будет, когда увидишь зверя?!

– Не боюсь я его, – после этих слов поступь Ипполита стала уверенней. Он подошел к пленнику и, наклонившись, вытащил шплинты из кандалов. Гремя, цепи рухнули под ноги, а мужчина, гордо выпятив грудь, двинулся обратно.

Оборотень был свободен, но так и не предпринимал действий для своего спасения.

А меня разрывало от любопытства: о чем он думает, что может рассказать и прочее. Наконец, каково это – быть оборотнем?

Раньше я никогда не встречал этого человека. Должно быть, он пришел из соседних поселений, когда вода в начале лета отступила, и появилась возможность обойти топи с северной стороны.

На столе, между делом, появились кружки и тарелки. На резном подносе хлеб. Из дома вышел хозяин с огромным парящим казаном. В нем, источая чудный запах, находилось тушеное мясо с картофелем.

Охотники радостно загудели и, побросав свои занятия, сгрудились подле стола. Казалось, больше никому нет дела до оборотня. Про него забыли. Расслабились, предвкушая хороший ужин и выпивку. Ипполит потирал ладони, высматривая подходящий для своего аппетита кусок.

– После такого ужина и помирать не страшно, – весело проговорил Григорий, первым усаживаясь за стол.

– Не торопись ты помирать, – махнул на него рукой Митрофан, – будет тебе еще.

Последним штрихом стала кастрюля салата из огурцов и помидоров, принесенная Ритой. Женщина сразу же удалилась, подогретая сердитым порицанием мужа. На сегодня их двор стал загоном для зверя, отчего мой день рождения и проявление такта по отношению к супруге отступили на задний план.

– Я разолью, – вызвался Всеволод и схватился за бутыль, почти до отказа наполненный мутной жидкостью.

Ловким движением руки он выдернул пробку и закряхтел от удовольствия, когда аромат выдержанного самогона полился в ноздри.

– Напиток богов.

– Два раза прогонял, – с гордостью сообщил Митрофан, усаживаясь рядом.

Огромной ложкой он наполнял тарелку мясом, блаженно принюхиваясь и едва не макая бороду в подливу. А я все стоял, не зная, как поступить. С одной стороны, проголодался, но…

Но страх перед зверем не позволял расточительно относиться к личной безопасности. Его лицо уже смутно просматривалось, оставались лишь общие черты. С заходом солнца быстро темнело, сумрак обволакивал мир, опускаясь все ниже и сгущаясь все сильней.

– Малец, а ты чего стоишь? – махнул мне Митрофан. – Не бойся, оборотень сейчас не опасен. Иди за стол. У тебя же сегодня особенный день.

Нехотя я присоединился к остальным. Нельзя показывать страх. Пусть думают, что я осторожен, а не труслив. Не выпуская из рук ружье, аккуратно сел за стол. К несчастью свободное место осталось лишь со стороны дома, а это означало, что мне предстоит сидеть спиной к оборотню. Передвинуть чурбак я не решился, а потому приходилось озираться, чтобы не подпустить опасность с тыла.

Пока охотники обсуждали ядреный запах самогона, я быстро положил себе два куска мяса, отломил хлеба и жадно принялся есть. В животе заурчало, как только первая порция пищи оказалась во рту – я даже не представлял, насколько голоден.