Под полной луной

– Что? – она расслышала свое имя, остальное пропустила мимо ушей. Винить ее в том не стоило. Непонятные ситуации всегда ввергают в ступор.

Евгений повторил вопрос.

– А, сейчас, секунду. – Ксюша сверилась со списками и сообщила. – Так… семь человек осталось.

– Мужики, быстро перекличку! – скомандовал Евгений.

Он первым сообразил, что на счету может быть каждая секунда.

Шестеро оказались на месте. На связь не выходил только Михаил на синей «десятке». Ребята попытались с ним связаться, но безрезультатно. Мужчина не отвечал ни по рации, ни по телефону.

– Ксюша, посмотри его последний заказ, – голос показался Евгению знакомым. Но вспомнить лицо и имя его обладателя он не смог.

– Минутку, – наступила тишина, Ксюша сверялась с базой. Вдалеке сверкнула молния. На лобовое стекло упали первые капли. – Кленовая, 37, – сообщила диспетчер спустя некоторое время.

– Я здесь, рядом, – спохватился Евгений, – еду на адрес. Кто еще близко, давайте со мной!

Откликнулся только Олег, новенький. Он обещал подъехать минут через десять.

Евгений запустил двигатель и выехал со двора. Свет фар выхватывал гаражи, стволы деревьев, мусор на обочинах дороги. Дом, к которому направлялся Евгений, стоял последним на улице – тупиковый маршрут, а, следовательно, Миша мог возвращаться только одной дорогой. Но она была пуста.

Автомобиль Евгения раскачивался на кочках и выбоинах, но делал это плавно, по‑королевски. Не зря «Волгу» прозвали кораблем, свое прозвище она заслужила.

– Ты далеко? – поинтересовалась Ксюша.

– Въезжаю во двор, – мгновенно отозвался Евгений.

– Будь осторожен.

– Спасибо. Буду.

– Не представляю, как люди могут жить в том доме?!

– Это точно, – согласился таксист со знакомым голосом, – там, в парке, вечно какая‑то чертовщина творится.

– Не нагнетайте, пожалуйста, – попросил Евгений.

Он свернул во двор, медленно проехал вдоль дома. На парковке всего три автомобиля, за гаражами никого. Евгений развернулся, повел «Волгу» в обратном направлении. А выезжая на дорогу, решил осмотреться с обратной стороны дома. И только повернул за угол, как в свете фар блеснул автомобиль.

– Я вижу его машину, – радостно сообщил он по рации.

– Правда? – наперебой заголосили таксисты. – А сам Миша? Видишь его?

– Пока нет.

– Я скоро буду, – сказал Олег, – не торопись там.

Евгений припарковался рядом с «десяткой». Включил дальний свет, всматриваясь в деревья. Там начиналась лесопарковая зона, она выводила к пустырю и реке. Мужчина не хотел выходить из машины до приезда Олега, но и бездействовать тоже не мог. Миши не видно. И если списать призыв о помощи на шутку, то было похоже, что он отошел по нужде.

Евгений вышел, позвал коллегу по имени. И сразу понял, что за шумом ветра его зов не расслышать, поэтому нажал на клаксон. Затем включил фонарик на телефоне. Обошел «десятку» и застыл, не понимая, происходит ли все в действительности или является плодом воображения. Водительская дверь была вырвана с корнями. Она валялась рядом с автомобилем, покореженная; выглядела так, словно на ней топтался Кинг‑Конг. На негнущихся ногах Евгений подошел к водительскому месту. Руки его затряслись, отчего свет фонарика скакал как умалишенный.

Рация висела, едва не касаясь коврика. Мобильник в держателе. Экран еще не погас, похоже, на телефон только что звонили. Евгений различил бурые пятна на светлой обивке салона. Взял рацию и размеренно, сдерживая эмоции, проговорил:

– Вызывайте полицию. Тут кровь. Миши нигде нет. Кто‑то вырвал ему водительскую дверь.

– Кошмар, – прошептала Ксюша, а затем добавила, уже громче, – сейчас вызову. Сейчас… сейчас.

– Что там происходит? – интересовались таксисты.

Евгений бросил рацию. Осмотрел салон, просветив его вдоль и поперек. Ничего стоящего не обнаружил. Затем обернулся и тут его взгляд упал на торчащий из земли конец сливной трубы, что тянулась через лесополосу до самого пустыря. Но не сама труба привлекла его внимание, а ноги, что исчезали в ней, растворяясь во тьме. Кто‑то лез внутрь…

– Что за?.. – Евгений направился к трубе. Сердце заколотилось, с ног до головы он покрылся гусиной кожей. А тьма – осклизлая и плотная – все подступала.

Подойдя, мужчина посветил внутрь. Прислушался. В обозримом пространстве никого не было.

– Миша! – крикнул Евгений, не зная, что еще предпринять. Какая‑то фантасмагория. Он же собственными глазами видел, как туда влез человек. Или его затащили бессознательного, так как этот человек не кричал и, во всему видимому, не сопротивлялся. И куда ж он теперь исчез?! Уполз за линию изгиба трубы? Или уволокли? Евгений еще раз просветил трубу, на этот раз более тщательно. Никого.

И тут порыв ветра обрушился на мужчину. Он исходил из недр черного зева. От неожиданности Евгений плюхнулся на землю и схватился за лицо, выронив телефон. Настолько отвратительной вони ему еще не доводилось испытывать. То была квинтэссенция болотных газов, свалявшейся шерсти бродячих псов и разрытой могилы (десятка разрытых могил!).

– Миша! – позвал мужчина, не узнав собственный голос.

В ответ донесся гул. Это удалось бы списать на акустику, на вой ветра в трубе, если бы тот звук не обратился в смех десятков голосов: мужских и женских, детских и взрослых. Мир перед глазами Евгения пошатнулся. Он чувствовал, еще немного, и его сознание померкнет. Звуки сводили с ума, сеяли сомнение в самом устройстве мироздания. Евгений не мог вообразить, как такое количество народу уместилось в трубе. Кто они? Что они там делают? Ужас разрастался раковой опухолью, заполняя организм. Каждой частицей тела мужчина ощущал опасность, но ничего не мог поделать. Он словно прирос к земле.

А смех приобретал объем. Евгению чудилось, что теперь он доносится не только из трубы, а отовсюду: из леса, из машин, из окон за спиной. Затем голоса слились в один, противоестественный, вобравший в себя все оттенки и отзвуки вселенского безумия.

На какой‑то миг наступила тишина. Стихли деревья, перестал накрапывать дождь. Возможно, остановилось само время. А затем из трубы донесся тяжелый скрипучий голос, который по всем признакам и ощущениям не мог принадлежать существу из нашего мира.

Евгений рухнул без чувств, не успев заметить света фар выезжающей из‑за угла машины Олега. Его бедное сознание не выдержало того всепоглощающего зла, что коснулось его словами:

– Уходи, человек. Он мертв!

 

Двенадцать