Под полной луной

Ему обещали, что он встретится с женой. Голос из магнитолы, настроенной на неизвестной частоте, не мог лгать. Это был друг, желающий помочь. Он ответил на мучавшие Виктора вопросы, рассказал о прекрасном царстве, где сейчас пребывает в покое и умиротворении его Тамара, а напоследок включил песню, под которую несчастный вдовец и его почившая супруга познакомились.

Дождь крупными каплями барабанил по металлической кровле, отстукивая в такт льющейся из колонок композиции. Ветер бился в ржавые ворота.

Виктор не хотел, чтобы песня заканчивалась, но голос по ту сторону эфира был неумолим.

– В таком случае тебе необходимо запустить двигатель, – сказал он бархатным голосом. – Энергии не хватает. У тебя старый аккумулятор.

Без лишних слов Виктор провернул ключ зажигания и завел мотор.

– Хорошо, – мягко проговорил голос, и в своем воображении Виктор увидел добрую улыбку незнакомца, – послушай еще.

ещеее… ещеее…

 

А на утро Миша выговаривал цифру «один». Он выглядел ужасно и чувствовал себя соответствующе. Кожу его лица стянула корка запекшейся крови, нос не дышал, а любая попытка высморкаться причиняла боль. Он полулежал на мокром и грязном матраце, подложив подушку под бок. Пытался выглянуть в окно. Но кроме верхушек деревьев и темного‑свинцового неба ничего не видел. Сил практически не осталось. Последние несколько дней прошли как в тумане. Охота на мерзких тварей сменялась страхом и душевными стенаниями по возвращению. Отдых не приносил облегчения и покоя.

Раньше к Мише приходили гости, приносили еду. Интересовались его самочувствием. Жизнь текла своим чередом. Но затем посещения прекратились. Он не помнил, когда в последний раз открывалась дверь, что была врезана в стену аккурат напротив окна. Все изменилось. Но почему? Быть может, Миша слишком медленно расправлялся с тварями, и те плодились, как обезумевшие кролики. И из‑за них перестали приходить гости?

Остался последний шанс, и цифра «один» говорила об этом более чем красноречиво.

Скрипя зубами, Миша сел на кровати, размял мышцы рук. Нагнулся, чтобы помассировать колени. Суставы атрофировались и сгибались с противными щелчками.

– Один, – прохрипел Миша, – остался один.

Он собирался еще немного посидеть, но не смог. Повалился на кровать, беспомощно суча руками и шумно вдыхая воздух.

В открытое окно хлестал дождь; он то прекращался, то расходился вновь. Небо опустилось еще ниже, казалось, немного и оно коснется макушек деревьев. Парализованный город выглядел удрученно. На местах игровых площадок и дорог вырастали болота; упавшие столбы электропередач и деревья перегораживали улицы; частный сектор и сады, что располагались в низинах, затопило по самые окна. По радио объявили о чрезвычайном положении, власти ввели комендантский час, но, как оказалось, это было лишним – люди и так не выходили из домов. Только при крайней нужде. В обычном режиме работали лишь бюджетные сферы и магазины, торгующие товарами первой необходимости. Для остальных начались безвременные выходные.

Жаркое засушливое лето обернулось катастрофой; природа рыдала, топя город в пресных слезах.

– Один…

 

Света Родионова спешила домой. Ее одежда промокла, сапоги натирали ноги. В горле у женщины саднило. Свете оставалось пройти всего пару улиц, как перед ней, пузырясь и переливаясь, поднялась гигантская стена воды. Девушка остановилась. Пакет с продуктами выпал из руки; по тротуару разлетелись яблоки и коробки с кашами, хлеб с тихим плеском упал в лужу.

Живая стена выглядела абсурдно, но устрашающе. Прошло несколько секунд, прежде чем Света осознала – дорогу перегородили именно ей. Она всматривалась в волну, поднявшуюся на добрых три метра над асфальтом, и не могла принять за действительность подобную метаморфозу природы. А в следующую секунду на «стене» проявилось лицо с безумными глазами и перекошенным от ненависти ртом. Пузыри от дождя покрывали чудовищную физиономию, будто прыщи, а еще напомнили Свете плод растения бешеный огурец, что густо опутывал забор у них на даче.

Волна двинулась на девушку с загробным гулом, но Родионова пересилила страх. Она отскочила в сторону, едва не распластавшись на тротуаре. Волна ударилась в аптечный фасад, разбилась, словно о скалу, но поднялась вновь, вибрируя и шипя от ярости.

Света, сломя голову, побежала к дому. Она уже не чувствовала холод, не обращала внимания на ледяной ветер, норовивший сбить ее с ног. Капли дождя больно хлестали в лицо, но эти проблемы казались пустячными. А позади раздавались всплески, и с каждым мгновением они становились громче; тварь, чем бы она ни была, приближалась. Еще немного и она накроет девушку и утопит в своем холодном и мокром чреве. А маленький Темочка останется дома один до завтрашнего утра, пока муж не вернется со смены. От этой мысли сердце Светы похолодело. Не замечая тупой боли в боку и жалящих водяных ос, она неслась вперед, чувствуя, что вот‑вот упрется в дверь своего подъезда.

Чудовище нагоняло. Родионова спиной ощущала ледяное дыхание – не ветер, она могла в этом поклясться – что доносилось из раззявленной пасти преследователя. Еще немного, и зубы

(острые и твердые, как сосульки)

вонзятся в нежную девичью плоть.

Перед глазами встала вторая стена… на этот раз кирпичная. На ее фоне выделялся темный силуэт прямоугольника.

«Дом, подъездная дверь», – обрадовалась Света, рукой нащупав в кармане ключи.

Девушка врезалась в холодное металлическое полотно, рывками извлекая из промокших джинсов ключ.

– Давай… давай же, – цедила она сквозь зубы.

Волна подступала. Выпученные глаза размером с баскетбольный мяч взирали на попытки Светы извлечь спасительный ключ, а огромная пасть щелкала с оглушительным плеском воды.

До девушки оставалось несколько метров, когда ключ сверкнул в ее ладони. Маленький пластмассовый прямоугольник, который необходимо вставить в прорезь на дверном замке.

Заиндевевшие пальцы не слушались, тряслись, едва удерживая ключ. Времени не оставалось. Рев бурлящих яростью потоков достиг наивысшей точки, превратившись в сплошной гул.

Дождь застилал Свете глаза. Она почти ничего не видела, целилась наугад, в надежде, что когда‑нибудь ключ прошмыгнет‑таки в заветную прорезь. И когда волна преодолевала последние метры, из динамика домофона донеслась долгожданная мелодия…

Надрывая мышцы, девушка рванула дверь. Едва не потеряла равновесие, но не выпустила мокрую ручку. Это и спасло ей жизнь. Она буквально закинула себя внутрь и что есть сил потянула дверь на себя. В первое мгновение ей показалось, что ничего не получится – ветер не позволит так легко сбежать, вырвет с корнями металлическое полотно… и Родионова уже хотела смириться с судьбой, как раздался громкий удар магнита о металлическую пластину.