Под полной луной
Победоносный клич чудовища сменился яростным воем. Со всего маху волна обрушилась на постылую дверь, и грохот прокатился по дому; на нижних этажах взорвались стекла, а с противоположной стороны фасада от фундамента вверх поползла тонкая кривая трещина.
Затем все стихло, лишь капли дождя, бьющие по карнизам, да воющий ветер напоминали о случившемся. Света сползла по стене, рассеянно глядя перед собой. Теперь все позади. Она справилась. Она сделала это… добралась до дома. И лишь после того, как она поднялась в квартиру, выпила сто грамм коньяка из заначки мужа, приняла душ и накормила сына вчерашними макаронами, вспомнила, где раньше видела лицо, что проявилось на преследовавшей ее живой волне.
Миша вырвался из кошмара в смятении и гневе. Он не мог поверить в случившееся: очередная (последняя) тварь оказалась проворной, ускользнула, оставила его в дураках. Мужчина попытался сесть, но не вышло. Тогда он расплакался, словно младенец, у которого отобрали любимую игрушку.
– Один. Один, – чуть слышно повторял Миша. Он подвел человечество. Теперь мерзкие создания расплодятся и заполонят планету. Он не сможет пережить такое потрясение. Из‑за него пострадают невинные. Срам. Позор.
«Нет», – решил Миша после долгих и мучительных раздумий, – «так нельзя. Отсчет должен завершиться, так или иначе»…
В палате стояла нестерпимая вонь. Постельное белье скомкано, пропитано потом и мочой, матрац и подушка перепачканы кровью… и бог знает чем еще. В открытое окно врывались потоки холодного воздуха. Обреченные мухи сбивались в стайки, ожидая, когда придет пора отойти ко сну. Они вяло ползали по трупу, пируя в последний раз.
Лейтенант стоял над окоченевшим телом Миши.
– Гражданка Родионова – моя жена – узнала в нападавшем… – полицейский замолчал, не зная, как лучше выразиться, – черты лица нашего бывшего соседа, Михаила Панова. И сообщила мне об этом, а также о самом происшествии, по телефону.
Старший следователь Евсеев угрюмо стоял рядом, потупив взор, внимательно слушал лейтенанта Родионова.
– Ведь именно я был тогда на вызове и сопровождал Панова до психушки. Он утверждал, что после того, как чуть не погиб от удара молнии, в нем открылась удивительная (как выразился он) способность. Он утверждал, что во сне летал, словно ветер, над городами и лесами, а затем проливался дождем в самых отдаленных участках земного шара. Панов находился в невменяемом состоянии, поэтому и оказался здесь. Может, на самом деле в его мозгах что‑то сдвинулось, открылись некие врата, и частичка воспаленного сознания обрела способность управлять эфирными волнами и природными стихиями?
– Ты че несешь? – устало процедил Евсеев. – Реально веришь, что человеческий мозг способен на такое?
– В истории есть множество примеров. Конечно, другие не обладали такой огромной силой, как, возможно, Панов, но все же… Может, нарушение психики стало катализатором его способностей. В связи с этим он сам поверил, что его потенциал безграничен, и таким образом настроил свой мозг.
– Чем он страдал?
– Я не знаю, нужно дождаться приезда его лечащего врача. Наверное, расстройством личности или шизофренией.
– Как, скажи мне, Родионов, больницу могли закрыть на ремонт, и забыть в ней пациента?
– Товарищ капитан, я без понятия. Но одно скажу: все несчастные случаи и самоубийства, произошедшие за последние дни, на мой взгляд, связаны.
– Доказательства?
– Все жертвы являлись либо ближайшими родственниками тех, кто был причастен к лечению и транспортировке Панова в лечебницу, либо непосредственно участвовали в этом. Санитары, что связали его и забросили в машину, как мешок с картошкой; врачи, что обкалывали различными препаратами; я думаю, что и медсестры каким‑то образом насолили ему.
– Одиннадцать человек? Все причастные либо родственники причастных к так называемым мукам Панова? Это их фамилии нацарапаны на стене?
– Да. И моя жена должна была стать двенадцатой.
Родионов еще раз окинул взглядом тело с распухшим, вывалившимся изо рта языком. Вокруг шеи Миши была затянута скрученная в канат простыня, другим концом привязанная к душке кровати. Сам Панов висел в считанных сантиметрах от пола.
– Жесть. Он целую неделю просидел здесь, как собака: без еды и воды, в одиночестве, со своими демонами в голове. Что укажем в рапорте?
– Разумеется, «правду», – устало подмигнул коллеге Родионов. – Дело заведем на халатность медперсонала, повлекшего за собой смерть пациента.
Евсеев согласно кивнул.
В коридоре послышались шаги, и через некоторое время скрипнула дверь. В палату вошел старший криминалист Валахов с большим кожаным саквояжем. Он внимательно оглядел место происшествия и направился к телу, не удосужившись поприветствовать коллег.
За окном стих ветер, прекратился дождь. Сквозь поредевшие тучи пробивался одинокий луч солнца. А уцелевшие деревья тихо и застенчиво шептали:
ещеее… ещеее…
Станция «Мир»
В памяти миллионов сегодняшний день останется великим. 23 марта 2001 года. Назавтра каждая охочая до сенсаций газета будет пестрить этой датой с первой полосы. Репортажи с эксклюзивными кадрами покажут сотни телеканалов по всему миру. Я уже вижу лица людей, преисполненные одновременно гордостью и сожалением. Для них это закат целой эпохи исследования космоса, изучения поверхности Земли и ее атмосферы, но самое главное, уверенности, что в небесах, вопреки всему, кто‑то есть. Тот, кто присматривает. Тот, кто при необходимости сообщит об опасности. Железный «Боженька».
Но сегодня его не станет!
Для людей это трагедия. Это вопрос, повисший на устах у каждого: а что будет дальше? Это страх неизвестности, закравшийся в душу, но знай они правду…
Впрочем, лучше ее не знать. Я был бы рад находиться в неведении, и вместе со всеми полагать, что орбитальный комплекс решили ликвидировать по причине выработки его ресурсов, а также за нерентабельностью дальнейшего обслуживания. Но, увы, это не так.
