Под ударом-2. Операция «Арлекин»
– А что теперь ты намерен делать?
– Если твоего генерала не найти… уходить так.
– Генерал Половцев мертв. Его убили.
Немец покачал головой
– Тогда надо уходить как можно быстрее. Если Пиотровски добрался до генерала советской армии…
– Я хочу спать. Я буду спать, не подходи ко мне. Сплю я чутко и у меня оружие…
Немец кивнул
– Хорошо.
Лихтенберг. 10 марта 1989 года
Жизнь в Лихтенберге шла своим чередом, это был настоящий город со своими жителями и их потребностями. Каждый день сотни людей ехали в Берлин, разъезжались по всей Германии. Про генерала Половцева никто ничего не знал, официально он взял отпуск, а так – все понимали что он по своим каким‑то делам уехал и вопросов не задавали.
Полковник Соболев как и положено офицеру его ранга имел собственную машину и не зависел от служебной. Сегодня он ехал в Берлин. В Берлине полковник был два – три раза на неделе по самым разным делам: надо было сдать в посольство и получить пакеты с грифованной перепиской, перекинуться парой слов то с кем‑то из дипломатов, то с первым отделом, заехать к немецким коллегам и переговорить по текущим делам, купить по списку заказанное в берлинских магазинах. Секретную переписку он свалил в сумку, похожую на инкассаторскую, но опечатывать не стал, потому что страна социалистической ориентации. Бросив сумку на заднее, он вытащил подсос, завел машину, оставил на холостых чтобы прогрелась немного – и тут в стекло со стороны пассажира кто‑то постучал. Соболев удивился – а что тут адъютант Половцева то делает? Если генерал вернулся – то надо идти как минимум доложиться.
– Капитан? Что это вы тут делаете?
Николай без спроса сел в машину, на переднее сидение.
– Мне нужна связь с товарищем Басиным.
Соболев понимающе кивнул.
– Ты у него на связи? Он уехал. Он тебя что, не передал никому?
– Так точно.
Соболев покачал головой.
– Бардак. Совсем охренели как я погляжу. Ладно, я как раз на узел связи в посольство. Поехали, все как раз и выясним.
Соболев ничего не знал…
…
Николай выспался хорошо, потому не клевал носом даже в тепле идущей на хорошей скорости по трассе Волги. Они снова ехали в Берлин
– Ты извини, что я тогда тебя прижал – говорил Соболев, управляя машиной – сигнал поступил надо отрабатывать. Я и не знал, что ты у кого‑то на связи…
– Товарищ Басин… он про отпуск говорил.
– Нет, перевели его. Сейчас выясним, куда именно. Он тебя вообще по отчетности провел или ты его личный был?
…
– Ты расписку писал?
Николай кивнул
– Впрочем, он мог ее и в карман сунуть. Ничего, сейчас разберемся. Без куратора не останешься…
…
У посольства – громадного здания на Унтер‑ден‑Линден – Соболев оставил свою Волгу снаружи. Николай догадался почему – чтобы не светить потенциального стукача, оформляя ему временный пропуск. Достал ключи из замка зажигания
– Сиди пока.
…
В стоящем неподалеку фургоне Ныса наблюдатель опустил бинокль.
– Кажется, есть. Белая Волга.
…
– Сообщи полковнику…
Соболев был в посольстве больше часа, вернулся чем‑то довольный.
– Геноссе Басин сейчас в Праге обитает, недалеко совсем. Ты ему доложиться хотел, так?
Николай кивнул.
– Тогда руки в ноги и ходу, комнату связи через пятнадцать минут заберут. Сиди, сейчас проедем, пропуск оформлен на тебя.
Соболев сел за руль, завел мотор. Но тронуться не успел.
Стекло пошло трещинами от попадания пули и в каждой из них – отражался солнечный свет, отчего всю машину высветило мгновенной вспышкой. Николай успел пригнуться, за прикрытие приборной панели и двигателя прежде чем вторая пуля, чуть не задев его, прошла выше. Его осыпало осколками стекла…
Твою ж мать…
Двигатель работал, а это было главное. Стараясь не высовываться, Николай воткнул передачу, одной рукой перехватил руль, другой – нажал на ногу мертвого уже человека, заставляя нажимать на газ. Машина столкнулась с чем‑то, еще раз переключить передачу он не мог – нечем выжать сцепление. Потому ему оставалось только сильнее выворачивать руль и жать и жать на газ. И Волга не подвела – с ревом, треском и скрежетом, она все же вырвалась из ловушки, пошла на первой, зверски завывая мотором…
…
Стрелок опустил Гусара[1] – стрелять он больше не мог. Из посольства на шум выбегали солдаты КГБ и посольские.
– Уезжаем…
Он не был уверен, что попал.
Берлин‑Прага. 10 марта 1989 года
Волгу он оставил на улице – выскочил из машины и бросился бежать сломя голову. Соболев был или мертв или тяжело ранен, и помочь он ему не мог ничем.
Вопрос был во времени – он понимал, что если до этого его и не искали, то теперь будут, и раз Соболев оформил на него пропуск – значит, и вопросов кто был в машине – не будет. Заодно придумают и что‑нибудь про Половцева, что это он его и убил. Зачем? А какая разница?
[1] Редкая польская снайперская винтовка на базе АК с помповым перезаряжанием.
