Похитители бриллиантов

То, что заставляет современных художников изображать льва с вымышленными чертами, вынуждает сентиментальных сочинителей описывать львиный рык как один из самых ужасающих звуков, какие есть на земле. Мы слыхали это „величественное рычанье царя зверей“; конечно, можно испугаться, особенно ночью, если оно примешивается к раскату южного грома, если ночь такая темная, что после каждой вспышки молнии вы чувствуете себя совершенно ослепшим, а дождь идет такой, что ваш костер гаснет и ничто вас не защищает: ни дерево, ни даже ваше ружье, ибо оно мокро и первый выстрел будет неудачен. Но если вы находитесь в фургоне, тогда другое дело, тогда вы слушаете рычанье льва без страха и без почтения.

 

 

Страус кричит так же громко, но никогда человек его не боялся. Я высказал это утверждение несколько лет назад, но оно было взято под сомнение. Поэтому я тщательно проверял его у европейцев, которые слышали и льва и страуса. И спрашивал их, могут ли они установить какую‑нибудь разницу между рычаньем льва и рычаньем страуса. И все признавали, что никакой разницы не замечали, с какого бы расстояния им ни приходилось это слышать.

Наконец, охота на льва с собаками почти не опасна, если сравнить ее с охотой на индийского тигра, потому что затравленный лев оставляет охотнику полную возможность спокойно прицелиться и стрелять не спеша.

Надо рассчитывать на частые встречи со львами во всех тех местах, где водится много дичи. Они выходят на ловлю группами по шесть и по восемь голов. Но, во всяком случае, скорее можно быть раздавленным на улицах Лондона, чем съеденным львами в Южной Африке, – если только не охотиться за ними. Судя по тому, что я видел и слышал, ничто не может остановить человека смелого…»

Занималась заря, и трое французов, освежевав убитых ночью львов, собирались выйти на поиски раненого слона.

Проснулся больной. Он казался более спокойным и уже не смотрел на своих спасителей так растерянно.

Радостными кликами было встречено появление нового лица, которое нетрудно было узнать по непривычному наряду.

– Как! – с обычной своей сердечностью воскликнул Альбер де Вильрож и бросился к новоприбывшему. – Это вы, ваше преподобие? Черт возьми! Мы рады видеть вас! Вам удалось‑таки удрать от ваших бродячих музыкантов? Очень хорошо! Садитесь, поешьте! Остатков нашего пиршества вам с избытком хватит на завтрак, если вы голодны. А мы отправляемся на небольшую экскурсию. Вы ведь, надеюсь, не против?