Похитители дождя

Как только я постучала в дверь, за ней сразу же послышались лёгкие шаги. Затем она открылась, и на порог вышла молодая девушка. Она была очень хороша собой. «Даже почти красавица», – промелькнуло в моей голове. Напомню читателю, что я была в том возрасте, когда девушке трудно дается признание факта, что кто‑то может быть красивее, чем она сама. Поэтому, естественно, я не была объективной, раз оценила красоту незнакомки гораздо ниже своей.

Длинные, заложенные на правый бок тёмно‑каштановые волосы завивались мелкими кудрями. Накрашенные розовой помадой губы ярко выделялись на гладком загорелом лице, аккуратный изгиб бровей и длинные, как у куклы, тёмные ресницы оттеняли красоту больших голубых глаз. На ней был надет белый короткий сарафан с облегающим верхом и юбкой в виде колокольчика. Чёрный поясок завершал наряд и удачно подчёркивал тонкую талию. Её ровный коричневый загар особенно выгодно смотрелся на фоне белой одежды. Вообще выглядела она почти как кукла. Хотя, на мой вкус, она была чересчур худощава, но её тело имело соблазнительные округлости в нужных местах. В целом она выглядела, как кукла Барби, слишком идеальной во всех отношениях. Пока я пристально изучала её, она также тщательно оценивала глазами мою внешность, однако, меня это почему‑то совсем не смущало. Наконец, спустя почти минуту, я отвела взгляд в сторону, тем самым как бы давая понять, что визуальное знакомство состоялось, и теперь я готова поговорить.

– Ты, наверное, Марьяна? Или Лиза? – спросила она. – Мне Изи про вас рассказывал, вы – новенькие на острове, так ведь? Меня зовут Вероника, – не дождавшись ответа на свои вопросы, она представилась и дружелюбно протянула мне свою руку.

– Марьяна, – я тоже представилась и пожала её руку в ответ. – Так только мужчины здороваются, – заметила я вслух, но на это она ничего не ответила, только жестом пригласила войти в дом.

– Я к тебе пришла, чтобы узнать, нет ли у тебя лишнего мыла? – все ещё стоя на пороге, я залпом выпалила фразу, которая казалась мне такой унизительной.

«Как это жалко прозвучало, – с негодованием думала я в эту минуту, –росить кусочек мыла, когда оно стоит копейки! До этого я и представить себе не могла, каково это – нуждаться в чём‑то. Вернуться бы сейчас в наш дом на минутку и взять всё, что нужно!» – мечтала я, стараясь заглушить мучительное чувство стыда. Дома мылом я пользовалась нечасто, разве что руки сполоснуть, отдавая предпочтения гелю для душа с ароматом кокоса, ванили или шоколада. Мне стоило лишь сказать Анне, женщине, которая убирала у нас в доме, какой я хочу аромат, и в этот же день или на следующий, она его приносила. «Жаль эта девчонка не знает, какой у нас дом в Москве и сколько там мыла»!

– Ты собираешься заходить? – из хижины послышался её голос.

Я прошла внутрь и не поверила тому, что увидела. Первое, что бросилось в глаза – обои на стенах с изображением полевых цветов. Хижина, в которой жили Изи с дочерью, оказалась намного просторнее той, где ютились мы вчетвером. Посередине комнаты стояла деревянная ширма, отделяющая половину, где обитала Вероника, от половины её отца. Какая часть комнаты кому принадлежит, понять было нетрудно. На стороне Изи обстановка была спартанская: кровать с тумбочкой, а над кроватью – большой, видимо, сделанный вручную деревянный крест. На половине Вероники стояли такая же кровать и тумбочка, но на стене висело большое, почти во весь рост, зеркало. Я быстро перебегала глазами с предмета на предмет, пока мой взгляд не приковала тумбочка, крышка которой сплошь была заставлена всякими безделушками, бутылочками с духами и прочей косметикой. А главное, на что я сразу же обратила внимание, на ней лежала красивая щётка для волос. В этот самый момент Верника уже рылась под кроватью, где у неё стояли открытые деревянные ящики со всякой всячиной. Пока она их выдвигала один за другим, я заглянула в зеркало, и моё отражение оказалось настолько ужасным, что я покраснела от стыда. Потемневшая кожа, растрёпанные и выгоревшие на солнце волосы торчат как солома, измятая, пропахшая потом одежда, что уж говорить о грязных ногтях и немытом лице? Машинально я попятилась назад, ближе к выходу и подальше от Вероники, чтобы она не почувствовала запах пота, который, как мне казалось, ещё острее ощущался в закрытом помещении. Вжавшись спиной в небольшой шкаф, что стоял слева от входной двери, я подняла голову вверх. Мой взгляд упал на висящий над дверью вентилятор. «Значит, догадка насчет электричества была верна!» – не понятно чему обрадовалась я. «Ну точно есть свет», – мои сомнения развеялись, когда я наконец обнаружила люстру, свисающую с потолка. И как я сразу её не заметила?! Вероника закончила рыться в ящиках и протянула мне запечатанный кусок мыла. На его упаковке была нарисована красная роза.

– Вот, возьми, но не потеряй и пользуйся очень экономно, – настойчиво посоветовала она.

– Спасибо большое, – отвечала я и направилась, было, к выходу, но тут вспомнила о расчёске и застыла на месте.

– А можно мне ещё расчесаться? – спросила я, закусив губу и тем самым давая понять, как мне неудобно просить о таком. На это она улыбнулась, но её улыбка отличалась от улыбки её отца. Мне она показалась не дружелюбной, а какой‑то снисходительной. Вроде той, что выдавливает из себя прохожий, у которого просят милостыню, а у него в кармане завалялась пара монет как раз на такой случай.

– У меня есть одна лишняя, я тебе её подарю, – и она пошла назад к своим ящикам. Снова выдвинув один из них, она достала гребень с широкими зубчиками и, не вставая с пола, протянула его мне. Схватив долгожданное сокровище, я поспешила на выход.

– Если что‑то ещё будет нужно, приходи, чем смогу, тем помогу! – крикнула она вслед, но я её уже почти не слышала. Стыдно признаться, но меня неотступно преследовал запах пота, и я думала лишь о том, как бы скорее смыть его этим мылом и расчесать уже чистые волосы. Дома я наконец застала маму, она как раз доедала остатки рыбы. Первым делом похваставшись мылом, я объявила о своём намерении тут же им воспользоваться и снова покинула хижину. Мне оставалось лишь найти место, где можно было помыться. Выбор был невелик: или заплыть на глубину, где был шанс оказаться у всех на виду, или спрятаться за кустами, которые спускались к самой воде и удачно нависали над берегом, живой изгородью окружая небольшой клочок берега с трёх сторон. Такие кусты росли только в одной части острова, и я решительно направилась туда. Убедившись, что место совершенно безлюдно, я скинула одежду и быстро зашла в воду. Кусты надёжно скрывали меня от нескромных глаз, и, почувствовав себя в безопасности, я, наконец, расслабилась. Как же хорошо пахло это мыло! Какое наслаждение дарило ощущение чистоты! Хоть мне было непривычно купаться без одежды, но вода оказалась тёплая, как парное молоко, и потому, понежившись в ней больше часа, я всё ещё не хотела уходить. Меня заставили это сделать! Услышав шорох за спиной, я вздрогнула от мысли, что за мною могли наблюдать. Настороженно озираясь по сторонам, я вышла из воды и быстро натянула одежду. Затем осмотрела место, откуда, как мне показалось, донёсся шорох, но никого не обнаружила и успокоилась. «Нужно скорее идти назад», – и я со всех ног пустилась бежать по горячему песку, радуясь чистоте и свежести.

Так, день за днём, неделя за неделей проходила наша жизнь на острове: отец и Изи ловили рыбу, я и Лиза собирали сухие ветки, а мама работала. В первый же день она рассказала, что работа была несложной, в основном ей приходилось чистить овощи, резать мясо, разделывать рыбу. Вскоре я тоже начала ходить с ней, Лиза же оставалась и помогала отцу. Впрочем, и ему пришлось поработать на погрузке казанков в лодку, после чего он сказал, что это не так уж и тяжело. Так что проблем с едой и водой у нас пока не было. Хвороста для костра тоже хватало в избытке, поскольку из‑за отсутствия дождей на острове многие деревья и кусты засыхали. Время от времени мы замечали, что местные всё же поливают пальмы и другие растения, чтобы они не погибли, но делают это крайне редко и скудно, стараясь поменьше расходовать пресную воду.