Портрет леди

– Ничего серьезного. Но с вами я никогда не чувствую себя спокойно. У меня такое чувство, будто вы все время судите людей.

– Если бы это было и так, вы от этого не проигрываете.

– Очень приятно слышать это от вас; но даже если я в выигрыше, все равно суровая критика – это не то, что я люблю больше всего. Миссис Тачетт собирается увезти вас за границу?

– Надеюсь, что да.

– Англия вам не очень нравится?

– Это коварный вопрос в духе Макиавелли; он не заслуживает ответа. Просто я хочу побывать в разных странах.

– Там вы продолжите выносить свои суждения, я полагаю.

– Надеюсь, получать удовольствия – тоже.

– Да, но это и доставляет вам самое большее удовольствие. Никак не могу понять, к чему вы стремитесь, – заметил лорд Уорбартон. – Мне представляется, что у вас таинственные цели… и обширные планы!

– Как мило с вашей стороны разработать целую теорию, с которой я совершенно не имею ничего общего! Что таинственного в моем намерении развлечься, как каждый год делают на глазах у всех пятьдесят тысяч моих соотечественников, – в намерении развить свой ум с помощью путешествий?

– Вам не надо развивать ум, мисс Арчер, – заявил ее собеседник. – Это и без того уже страшный инструмент. Вы смотрите на всех нас сверху вниз и презираете.

– Презираю вас? Да вы смеетесь надо мной, – серьезно сказала Изабелла.

– Ну, вы считаете нас, англичан, людьми с причудами, что есть то же самое. Начнем с того, что я не хотел бы выглядеть «чудаком». Ни в коей мере. Я заявляю протест.

– Этот протест – самое причудливое из всего, что я когда‑либо слышала, – с улыбкой ответила девушка.

Лорд Уорбартон сделал небольшую паузу.

– Вы обо всем судите как бы со стороны, и вам ни до чего нет дела, – произнес он наконец. – Вам только бы развлекаться!

Вновь в его голосе появились нотки, которые девушка слышала несколько минут назад, но теперь к ним примешалась горечь – эта горечь была такой неожиданной и неоправданной, что Изабелла испугалась, уж не обидела ли она хозяина дома. Ей часто говорили, что англичане очень эксцентричны; она даже вычитала у какого‑то остроумного автора, что в глубине души это самый романтичный народ. Неужели лорд Уорбартон внезапно превратился в романтика? Неужели он собирается устроить ей сцену в своем собственном доме, хотя видит ее всего третий раз в жизни? Изабелла быстро разубедила себя, вспомнив о том, как лорд безупречно воспитан; и эту уверенность не пошатнул даже тот факт, что он едва не переступил границу дозволенного – когда восхищался юной леди, доверившейся его гостеприимству. Она оказалась права, положившись на его воспитанность, поскольку лорд слегка улыбнулся и продолжал разговор, причем в его голосе не осталось и следа столь смутившей ее интонации:

– Конечно, я не хочу сказать, что вас занимают только пустяки. Вам интересны высокие материи, слабости и недостатки человеческой природы, особенности целых народов!

– Ну, если так, то мне бы и в своей стране хватило развлечений на всю жизнь, – сказала Изабелла. – Однако нам предстоит еще долгий путь, и тетушка, наверное, скоро засобирается домой.

Она направилась к остальным. Лорд Уорбартон молча шел рядом. Перед тем как они присоединились ко всему обществу, он успел произнести:

– Я приеду к вам на следующей неделе.

Ее будто что‑то кольнуло, но, придя в себя, положа руку на сердце она не смогла назвать это ощущение болезненным. Тем не менее она отозвалась довольно холодно:

– Как вам будет угодно.

Причем эта холодность не была кокетством – это состояние было ей присуще даже в меньшей степени, чем, возможно, казалось многочисленным критикам. Она ответила так потому, что была слегка напугана.

 

Глава 10

 

На следующий день после визита в Локли Изабелла получила письмо от своей подруги мисс Стэкпол. Увидев надписанный аккуратным каллиграфическим почерком Генриетты конверт с маркой Ливерпуля, она очень оживилась.

 

«Ну вот и я, милая моя подруга, – писала мисс Стэкпол. – Наконец‑то мне удалось вырваться. За один вечер все было решено – «Интервьюер» сдался. Я, как заправский журналист, побросала вещи в чемодан и на трамвае добралась до парохода. Где ты теперь и где бы мы могли встретиться? Полагаю, ты осматриваешь один замок за другим и уже приобрела правильное произношение. А может быть, уже даже вышла замуж за лорда. Я почти надеюсь на это, потому что хочу быть представлена высокопоставленным людям, и немного рассчитываю в этом на тебя. «Интервьюеру» нужна информация о высшем обществе. Мои первые впечатления (о людях в целом) получились совсем не в розовом цвете, но я хочу обсудить их с тобой. Ты же знаешь, что, какой бы я ни была, меня нельзя назвать поверхностной. А еще мне нужно сказать тебе кое‑что важное. Назначай встречу как можно скорее. И приезжай в Лондон (мне так хочется посмотреть на все его достопримечательности вместе с тобой) или разреши приехать к тебе, где бы ты ни находилась. Я с удовольствием примчусь – ты же знаешь, что меня все интересует, и хотелось бы узнать побольше о частной жизни англичан».

 

Девушка не стала показывать дяде это письмо, но передала его содержание. Как она и ожидала, хозяин дома попросил Изабеллу немедленно заверить от его имени мисс Стэкпол, что он с удовольствием примет ее в Гарденкорте.

– Хоть она и литературная дама, – заметил мистер Тачетт, – я полагаю, что она, будучи американкой, не станет изображать меня, как некоторые. Такие, как я, ей явно не внове.

– Но она не встречала таких милых! – возразила его племянница; на самом деле она тревожилась в отношении «репортерского зуда» Генриетты – он принадлежал к тем чертам характера ее подруги, которые Изабелла одобряла меньше всего. Тем не менее она написала мисс Стэкпол, что ее с радостью примут под гостеприимным кровом мистера Тачетта. И эта предприимчивая девица, не теряя времени, подтвердила свое решение. Она добралась до Лондона, там села на поезд и доехала до ближайшей к Гарденкорту станции, где ее встречали Изабелла и Ральф.

– Интересно – полюблю я ее или возненавижу? – размышлял вслух молодой человек, пока они с кузиной стояли на перроне в ожидании поезда.

– Ни то, ни другое ничего не будет значить для нее, – ответила Изабелла. – Ей совершенно безразлично, что о ней думают мужчины.

– В таком случае как мужчина я склоняюсь к тому, что она мне не понравится. Должно быть, это какое‑то чудовище. Она очень безобразна?

– Да нет же, Генриетта очень хороша собой.

– Женщина‑журналист, репортер в юбке? Страшно любопытно на нее взглянуть, – заявил Ральф.