Личный поверенный товарища Дзержинского. В пяти томах. Книга 2. Враги

Я хотя был выпивши, но понимал, что замах‑то уж больно велик. Приобретение источников информации не возбраняется никем, но заменять ими руководство других стран, это уже слишком. Есть какие‑то этические нормы и в разведке. А вдруг и товарищ Ежов агент чьей‑то разведки? Не зря идёт кампания по выявлению агентов парагвайской разведки и Коморских островов. А вдруг и товарищ Сталин агент какой‑нибудь разведки? Американской, например. Американцы тоже приложили руку к революции в России, почему они не могли приобрести себе человека, который станет руководителем государства? Тогда может быть понятна ненависть коммунистических идей к другим странам.

Я был в эйфорическом настроении и согласно кивал словам наркома внутренних дел. Протрезвел я тогда, когда дошёл до своего кабинета. Головой кивал, соглашался, а что можно предложить для отчёта о работе? Ничего. Нет подходов ни к кому, у них тоже своя контрразведка работает. И второе, а кому я могу доверить тайну, сообщённую мне самим товарищем Ежовым? Да никому. Если даже слово просочится, то мне будет каюк. А как за год сделать человека, равного по положению и значимости товарищу Сталину или товарищу Ежову? Да никак. Это нужно их самих вербовать, а кто из них согласится работать на врага? Тоже никто. Таких людей выращивают десятилетиями, и не гарантирован нужный результат. А мне через год нужно докладывать о выполнении поставленной задачи.

Меня загнали в ловушку. И товарищ Сталин загнал Ежова в ловушку. Хотя сам Ежов пришёл к нему с ловушкой, а Сталин захлопнул дверку, когда в неё вошёл нарком. Хотел выслужиться, а попал на крючок. Даже не на крючок, а на крюк. Его предложение можно трактовать как угодно. Можно сказать, что ОГПУ хотела подмять под себя партию, правительство и самого товарища Сталина. Вот и думай, Станислав, как сделать так, чтобы все были довольны, чтобы дело не рвалось вперёд, и чтобы что‑то было дельное, если придёт серьёзная проверка.

Что‑то дельное я нашёл, когда раскопал информацию о людях, осуществлявших личные и конфиденциальные контакты между царствующими домами. Что‑то подобное пытался сделать и Дзержинский, позволивший одному из курьеров выехать за границу в сопровождении агента ВЧК для поиска своего начальника.

Начальника он нашёл и выполнял конфиденциальные поручения в интересах советского государства. Но с уходом Дзержинского всё переменилось. Родители этого человека были репрессированы. Даже не репрессированы. Отец умер от сердечного приступа во время второго допроса, когда к нему были применены физические меры. От сердечного приступа умерла и мать на второй день после ареста мужа. По нашему заданию родители писали письма, чтобы сын вернулся, но он почему‑то не возвращался.

При обыске в квартире было найдено удостоверение на имя особоуполномоченного ВЧК Казанова Дона Николаевича. Агент‑женщина, уехавшая с ним за границу, стала его женой. Налицо сговор. Кто‑то из руководства контрразведки дал санкцию на уничтожение Казанова. Боевик стрелял в него, убил женщину, защитившую своего мужа, и сам погиб от пуль Казанова. После этого Казанов куда‑то исчез. А это и есть самый лучший кандидат на выполнение задания Ежова. Если бы не было репрессий, то многие бывшие граждане России с радостью бы вернулись в Россию и стали достойными гражданами или помогали нам из‑за границы. Но… Вот именно, но.

– Приехали, товарищ комиссар государственной безопасности второго ранга, – доложил адъютант.

 

Глава 6