Правило номер 8. Погружение. Часть 1

К несчастью, всеобщее беспокойство послужило причиной очередного скандала вечером накануне выходного дня. Отец Стеллы (в отличие от неё прекрасно осведомлённый в том, что в их городе за прошедшие пять дней произошло два весьма неприятных инцидента, главными участниками которых являлись: в первом случае – группа молодых людей возраста самой Стеллы, во втором – двое мужчин и одна женщина с не самой лучшей репутацией), – вежливо, но категорически запретил дочери сегодня выходить куда бы то ни было, а тем более – на ночь глядя. Разумеется, это лишь вывело своенравную Стеллу из себя. Она не понимала, чего это всегда добрый и покладистый, отец вдруг внезапно посуровел. Разумеется, их вечерняя «беседа» прошла на весьма повышенных тонах. Удивительным в сложившейся ситуации явилось лишь одно: ей каким‑то сверхъестественным образом удалось, всё же, ускользнуть из дома позже. Не иначе, метеоритный дождь своим чудесным небесным излучением умел воздействовать и на неуёмную родительскую бдительность.

Она не стала в этот раз шуметь и сбегать из дома, хлопнув дверью. Вместо этого она дождалась ночи, тихо оделась, ещё тише вылезла из окна, совершенно неслышно перелезла через забор, а затем пошла вперёд. На улице было влажно, на траву уже выпала ночная роса. В домах в округе не горел свет. Особо густо засаженные дворы благоухали сквозь невесомые изгороди ароматами цветов: обычно такое происходит летом, когда жарко, в августе, но… эта ночь, майская ночь, и впрямь была невероятно тёплой. Где‑то в начале улицы виднелось яркое зарево – не от метеоритного дождя, это были огни города. Там, в этом городе, где‑то по‑прежнему стоит «дом‑и‑сад», но в той самой большой квартире в несколько комнат, где обитало семейство Фукс, теперь уже живёт кто‑то другой…

Рядом с местом, где внезапно остановилась Стелла: прямо через дорогу, за огромным длинным полем, – были лишь непроглядная тьма внизу, прослойка тумана посреди, и тёмное небо с едва мерцающими точками звёзд сверху. Там, в траве, наверняка приятно пахло молодой порослью, и было очень тихо. Оттуда, наверное, лучше всего будет виден чуть позже метеоритный дождь. И можно отложить пока план мести, пойти туда, лечь на траву и смотреть на постепенно появляющиеся звёзды: они станут видны, когда та небольшая завеса тумана, что нависла сейчас над полем, уйдёт. Промокшую от росы одежду можно посушить, а обувь – отмыть от земли. Правда, туман может и не уйти. В таком случае есть вероятность вымокнуть и замёрзнуть, лёжа в траве. И не увидеть никакого метеоритного дождя.

Да и к чёрту его, этот дождь! Лучше вместо этого пойти посуху прямо вдоль дороги, к зареву города, свернуть в одном месте влево, в другом вправо, затем пройти пару подворотен… и начать, наконец, реализовывать вожделенный план мести…

 

Спустя примерно полчаса Стелла стояла перед зданием «Вакханалии», – одного из местных ночных баров, не совсем на окраине, но и не в самом центре города. Такие места называли «злачными». Внутри, за стенами, прямо сейчас взбалтывался коктейль, составленный громкой музыкой, взбалмошными криками агрессии, возбуждения, похоти и желания выплеснуть накопившийся адреналин. Те, кто регулярно приходил сюда и закрывал за собой дверь с той стороны, как правило на протяжении следующих нескольких часов не задумывались о том, что их ждёт завтра. Они существовали только «здесь» и «сейчас». Стелла искренне ненавидела это место – и тогда, и теперь. И сегодняшним вечером (сейчас она поняла), ей не стоит находиться тут.

«Нет, я не готова. Я всё ещё не готова. Слишком рано. Нужно больше времени. Чёрт…»

Пройти мимо, чтобы не слышать того шума, что исходит от невысокого двухэтажного строения – вот чего Стелле сейчас по‑настоящему захотелось. Однако, как это частенько случается с теми, кто не думает о том, что делает, а потом вдруг решает срочно всё изменить, – желанию её не суждено было исполниться так скоро. Она уже шагнула в обратную сторону, как одновременно произошли сразу две вещи. Во‑первых, дверь бара вдруг резко открылась. На порог выскочил молодой парень, по всем признакам находящийся в состоянии опьянения (какого именно – непонятно). Подпевая заплетающимся языком словам какой‑то современной песни, – одной из тех, что Стеллу особенно раздражали в последнее время, – молодой человек, ничуть не смущаясь её присутствия рядом (либо просто не заметив её), побежал за угол, дёрнул за ширинку штанов и принялся что‑то выделывать со стеной здания: что‑то, слабо напоминающее сразу два возможных процесса. Впрочем, двойственность восприятия была уничтожена очень быстро, а всё благодаря второму событию. Несколько секунд спустя, оттуда же, из‑за угла здания, раздался полный возмущённия визг. Мгновением позже на парня с полуспущенными штанами уже стремительно надвигалась жуткого вида особь, – судя по длине волос и тембру голоса, всё же, женского пола. Держа высоко над головой плакат, с которого на землю теперь что‑то капало, – она начала изрыгать проклятия, вперемешку с фразами, напоминающими уже слышимые Стеллой на днях предсказания конца света.

Произошедшее буквально вывело из себя. В голове зашумело так, что стало больно, – и только стойкое чувство брезгливости и желания оказаться подальше отсюда не позволило заорать на обоих, но вместо этого ускорить шаг и пройти мимо.

«Тихо, тихо, это тебя не касается. Это не они. Это не они, и тебе нет до них дела. Иди своей дорогой, и поживей».

Когда расстояние между ней и «Вакханалией» увеличилось до ста шагов, Стелла начала понемногу успокаиваться. Её состояние в последнее три года было весьма неустойчивым, и порой захлёстывающие её эмоции очень быстро сменялись прямо противоположными.

«Давайте, пропивайте последние мозги. – Окончательно приходя в себя, когда звуки ненавистной её слуху музыки остались где‑то за спиной, думала Стелла. – Метеоритный дождь вам, придуркам, в помощь».

В очередной раз она порадовалась тому, что находится не там – не внутри здания, не рядом с…

 

Да

 

К обычным мыслям вдруг примешался голос, – голос уже знакомого ей, и бывающего порой даже весьма навязчивым, невидимого «собеседника».

 

Ты выше всего этого

Так, Стелла?

Сильнее

Разумнее

Лучше

чем они

 

Стелла не любила этот голос. Во‑первых, вместе с ним приходили на ум весьма неприятные ей воспоминания. Во‑вторых, уж больно властно он иногда звучал в том месте (в её голове), – в месте, где положено по природе звучать всего одному голосу. Порой он смущал её, и ей приходилось прилагать определённые усилия для того, чтобы от него избавиться.

Голос, однако же (это был голос), никак не желал успокаиваться, но лишь крепчал, становился громче. Стелла понимала, из‑за чего он «разошёлся»: она позволила себе погрузиться в прошлые воспоминания там, у бара, хоть и знала, что нельзя. А он как раз и появился после того случая, три с половиной года назад.