Причинность. На другой берег

Хи чуть снова не отключается от услышанного.

– Какой ещё «он», детка? – старательно пытаясь улыбаться и сохранять спокойствие, спрашивает северянка.

– Она про Сверра’эн, – вмешивается Савитар. – Он присматривал за нами, пока ты спала. И вводил тебе какие‑то лекарства, чтобы ты скорее восстановилась.

– Он понравился нам, – улыбается Зора. – Он делал благо.

Хиона крепко обнимает детей, пряча слёзы. Эмоции беспорядочно накатывают, не оставляя ни малейшего шанса себя контролировать. Зора крохотной ладошкой смахивает слезинку с лица Хионы.

– Сверр’эн ушёл вечером. Сказал, что ты скоро придёшь в себя, – добавляет Савитар. – Просил передать. – Юнец вытаскивает из кармана небольшое колечко.

– Что это? – удивляется Хиона, всхлипывая.

– Он сказал, что это пригодится, когда ты вспомнишь, – серьёзно отвечает Зора, забирая из рук названого брата кольцо. – Возьми. – Она протягивает его Хионе.

Сверр бесцельно блуждает в прохладной тьме, старательно воспроизводя в памяти образ Сефу, но никак не обнаруживая его ни в одной из возможных точек. Он практически отчаивается, но неподалёку вспыхивает еле заметный огонёк. Внимание цепляется за призрачный шанс и изо всех сил удерживает контакт.

Абсолютную тишину прерывают звуки разбивающейся о скалы воды, конского ржания и громких голосов на незнакомом наречии. Сверр усиленно всматривается в обнаруженную точку и уже может разглядеть небольшую деревушку, полную шумного и ярко одетого народа. Прямо по узким горным улочкам бродят козы и курицы, через которых чуть ли не перепрыгивают хохочущие дети. Внезапно местность озаряется ярко‑алой вспышкой, и даже домашний скот удивлённо замирает.

Сверр из последних сил хватается за точку и двигается в её сторону, сжимая в руках потяжелевший рюкзак:

– Я иду за тобой, – шепчет он сквозь стиснутые от напряжения зубы.

Край точки никак не хочет поддаваться, и Сверру остаётся только наблюдать за быстро сменяющимися картинками. Он видит достаточно того, что хотел бы предотвратить, прежде чем деревенька перед ним не покрывается яркой зеленью, а шумная толпа не превращается в одиноких прохожих, уже не так радостно и громко беседующих друг с другом.

Сверр изо всех сил дёргает край точки и всё‑таки проваливается в неё, хоть и не успевает отследить, в какой из моментов.

 

Эпизод седьмой. Благословенное проклятие

 

Падение внутри Сияния ощущается бесконечным: с чередой вибраций оно просачивается под кожу и сливается с каждым атомом тела, создавая единый поток внутреннего и внешнего.

– Весь мир – одна большая иллюзия, – улыбается Сефу то ли себе, то ли неиссякающим всполохам. – Разноцветный мыльный пузырь. Я могу лопнуть его, когда захочу. Прямо сейчас?

Она вытягивает руку и впитывает один из всполохов, такой же ультрамариновый, как сама кровь. Слёзы срываются бурным потоком, немедленно закручивающимся в спирали: из глаз в разноцветную бесконечность. Но даже солёные капли, дрейфующие в невесомости, не отвлекают от бесформенных и тяжёлых эмоций, пробивших рваную дыру в груди.

Сефу снова сливается с пространство‑временем. С каждым оттенком света вокруг. Ещё мгновение назад она смотрела на Сияние с Башни, а сейчас может в него окунуться, если захочет. Скользнув пальцами внутрь очередного ультрамаринового всполоха, Сефу позволяет ему расширяться, а себе двигаться глубже. Чем насыщеннее становится слияние, тем больше растущий всполох похож на дым, пока сизая пелена не окутает с ног до головы.

Сеф кашляет: резко пахнет табаком и мятой. Ощущение невесомости оставляет её. Волна гравитации настойчиво тянет куда‑то. Тело тяжелеет. Под ногами твёрдая неровная поверхность. Едва удерживая равновесие, Сефу судорожно вспоминает, что такое центр тяжести и где он у неё находится.

Сизый дым становится менее плотным и являет улыбающегося старца. Он вытряхивает остатки табака из трубки и неуверенно кланяется, протягивая вперёд руку.

– Не бойся. Тебе сложно сохранять баланс. Ноги что свежее тесто. Знаю. Это пройдёт, пусть и не так быстро, как хотелось бы. Хватайся! – старец делает шаг вперёд и практически касается пальцами запястья долгожданной гостьи.

Глаза до сих пор слезятся от дыма, всё вокруг расплывается, но она уверена, что уже видела это покрытое глубокими морщинами лицо. Давая себе отдышаться, Сеф всё же принимает помощь: шагает навстречу и берётся за протянутую ладонь. Старец легонько тянет на себя, и гостья из тумана буквально падает в его объятия.

Вместо того чтобы развеиваться, дымка вокруг обретает форму: не только визуальную, но и звуковую. На горизонте проступают горы. Неподалёку шумит Вода. Сефу несколько раз моргает, надеясь лучше рассмотреть местность вокруг, но пелена из света и дыма даже не думает ускоряться и преобразовывается с доступной скоростью.

– Справляешься? – улыбается старец, наблюдая, как гостья обретает концентрацию в точке.

Сеф коротко кивает, но голова кружится только сильнее, а к горлу подкатывает.

– Сейчас стошнит, – хрипит она, успевая вовремя отвернуться.

Утирая рот рукавом пальто, гостья замечает, что дымка почти полностью растворилась в окружающих объектах или попросту стала ими. Сефу стоит на возвышении внутри спирального лабиринта, выложенного из огромных валунов. Между камней выглядывают удивлённые лица. Пришедшие перешёптываются и внимательно рассматривают гостью.

– Блестящая идея. Вот так сразу облажаться. – Она вытирает рукав о пальто, надеясь, что этого никто не заметит.

Длинноволосый старец смеётся и по‑свойски приобнимает гостью. Воздух содрогается гулом аплодисментов. Сефу понятия не имеет, где находится и почему вокруг собралась целая толпа, но уже чувствует себя неловко.

Пока старец выводит гостью из лабиринта чётко по спирали, она отрешённо рассматривает наконец‑то проявившуюся местность: густой лес сплошь из высоких деревьев, на горизонте отвесные скалы и шумные потоки воды, ниспадающие откуда‑то сверху. Но больше всего внимания получает величественная гора, укрывшая свой пик в густой чёрной пелене. Сефу переводит озадаченный взгляд на небо и спотыкается о собственную ногу. Вместо синей дали с облаками или усеянной звёздами бесконечности над ними сгустилась тяжёлая чёрная мгла, подсвеченная лишь парящими в воздухе пульсирующими источниками света. Источниками достаточной мощности, чтобы освещение напоминало яркий безоблачный день, но недостаточной, чтобы развеять пелену. Заметив, что гостья пытается осознать происходящее, старец подбадривающе похлопывает её по плечу.

– Ты в порядке? На твоём лице печать тоски.

Сознание Сефу до сих пор путается и прыгает с одного на другое. В правом виске нарастает пульсирующая боль. Через раз кажется, что всё вокруг мерцает. Стоит моргнуть – отпускает.

– Оно такое почти всегда, – отшучивается Сеф, массируя висок.

– А я уже забеспокоился, что переход дался тебе нелегко.

Сефу на мгновение забывает о своей боли и растерянно уточняет: