Принцесса поневоле

Тут же ряды армейцев сомкнулись, и Анжелику не стало видно. Каскадёры приняли стойки, и без слов было понятно, что они кинутся «в бой» по первому зову.

Трегир молча спешился и вышел на середину. Роман последовал его примеру. Середина была хорошо освещена. Два молодых человека чем‑то схожих между собой встретились на середине. Они поприветствовали друг друга пожатием рук, после чего Трегир передал Роману  синюю папку и маленькую продолговатую коробочку, обшитую чёрным бархатом.

– Это опять подарок тебе. – вернувшись, Роман подал коробочку Анжеле, которая, как оказалось, никуда не уехала, а просто встала позади, спешившись с лошади.

Трегир в сопровождении адъютанта прошёл выходу. Свободцы направились вслед за ним. Около Анжелики Трегир остановился:

– Трегир, это уже слишком. – Анжелика вполголоса проговорила по‑английски.– Ты нарушаешь все правила.

– Лишь после того как некто себе это позволяет первым. – Он усмехнулся и повернул коня к выходу.

– Но к чему весь этот маскарад?

– Надо же хоть как‑то на вас воздействовать. По‑моему, вы не понимаете других слов. Я очень надеюсь, что вы сдержите своё обещание и после обеда явитесь на совещание со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Иначе…

4. Неожиданный визит

Планёрка, как обычно, проходила в служебном кабинете Высоцкого  при закрытых дверях, чтобы никто не мог помешать. Никого лишнего, только Высоцкий и его группа, работающая по делу Геббер.

Спартак Палладович докладывал о том, что ему удалось узнать, а ещё вернее – что почти ничего не удалось узнать.

– Значит так, вчера после того, как около школы всё закончилось, Анжелика в школу не вернулась, поэтому я проехал в штаб. Меня, вопреки вашему предупреждению, впустили, я даже встретился с Анжеликой, правда, в коридоре. Она провела меня в какой‑то кабинет, где попросила подождать. Примерно через полчаса мне надоело сидеть и я вышел из кабинета. Я спросил у дежурного, где мне найти Анжелику, на что услышал, что она, вероятнее всего, Анжелика у себя и к ней вряд ли можно попасть. Прям министр какой‑то. Я прослонялся по коридорам в надежде узнать, где это она у себя. Но у меня чувство, будто меня водят по специальному маршруту, а за мной по пятам кто–то ходит. Около трёх часов туда приехал Трегир. Ко мне подошёл мальчик, который сказал: «Анжелика вас просит извинить, она никак не может к вам выйти, у неё совместное совещание генеральского совета и представителей Армии Свободы». Я вам передаю его слова дословно. Всё, меня просто‑напросто вывели из здания, предоставили машину и повозили по городу. Водитель оказался неплохим гидом, свозил на смотровую площадку, свозил даже в соседние посёлки. Я пытался хоть что‑то узнать про Анжелику, про их организацию, и вообще просто про то, какая здесь зима, но он не отвечал ни на один мой вопрос, просто продолжал рассказывать о том, где провозил. В общем, прокатали меня до восьми вечера, после чего привезли к дому. Да, хорошо у них поставлена информация. Я в этом городе третий день, а они знают, где я живу.

– Негусто, – Высоцкий тяжело вздохнул. – Ну об это хватит. А как насчёт вчерашнего, есть какие‑нибудь мысли?

– Геннадий Юрьевич, – на этот раз взял слово Лысков, – Взаимоотношения Геббер и Трегира надо искать не в её происхождении, а в чём‑то другом. Я попросил по своим связям проверить, что им известно о пропавшей принцессе. Представители Анастаса действительно ищут похищенную принцессу. Но где‑то три с небольшим года назад из Анастаса поступил официальный запрос на осуществление охраны юной принцессы до разрешения всех документальных вопросов по её депортации. Так вот, в этом запросе указано, что, – он открыл свой ежедневник и зачитал: – «юная принцесса Европейского Королевства Анастас Агнесса фон Гей де Ханзор в настоящее проживает на территории в городе Братске Иркутской области РСФСР». Я вчера после того, как всё закончилось, проехал в штаб свободцев. Вы знаете, что согласно соглашениям, они обязаны нас пропускать на свою территорию. С господином Трегиром мне встретиться не удалось, но вот с господином Лауром состоялась интересная беседа. Лаур сообщил, что вчерашняя акция свободцев не была новостью для армейцев. Они давно их предупреждали, что предпримут именно такой шаг, если последние не сядут с ними за стол переговоров. Только непонятно одно, каким консультантом она может быть. Великий политик? И ещё, Лаур добавил, что некая особа благодаря своей неуёмной фантазии и ничем необузданной энергии доставляет им ни мало хлопот и, вероятнее всего, им придётся взять её под арест.

– Под какой арест? Кто им даст санкцию? – возмутился Высоцкий.

– Я тоже задал такой вопрос. Оказывается, между свободцами и армейцами есть соглашение, что они могут брать под арест друг друга сроком до недели. Не подлежат аресту только генералы. А так как Анжелика в настоящее время генералом не является, вот её‑то и собирают арестовать. Я, конечно, заявил, что она в первую очередь гражданка СССР, на что меня спросили, сможем ли мы на неё воздействовать своими силами, чтобы не лезла, куда не просят. Они пообещали, что с девочкой ничего не случится. С ней просто проведут воспитательную работу, и она будет как шёлковая…

Договорить ему не дал внезапно раздавшийся телефонный звонок.

– Простите, – Геннадий Юрьевич поднял телефонную трубку: – да, слушаю. И что, простите, вас подвергло на такой шаг… Нет, конечно же, мы рады вас видеть, только не думайте, что к вам от радости на шею будут бросаться… Хорошо, во сколько вас ждать… Как, уже внизу? Сейчас за вами придут…– он положил трубку и обратился к Снежко: – Виктор Александрович, там на вахте Геббер пришла. Проведи её к нам.

– Геббер? – лицо у Снежко вытянулось от недоумения. – Вы сколько её пытались зазвать, всё безуспешно, а тут вдруг сама. Да, странно это. Ладно, сейчас спущусь.

 

Анжелика с гордо поднятой головой вошла в кабинет.

– Добрый день, – она улыбнулась, села, куда ей показал Высоцкий. Положила, сомкнутые в замок руки на стол, слегка наклонила голову, сощурила глаза.

– Добрый, добрый… Чай хочешь? – Высоцкий налил в кружку крепкий чай и пододвинул её Анжелике.

– У вас тут всех чаем поят? Так мне понравится. Я всей компанией буду приходить. – усмехнулась Анжелика, но от чая не отказалась, а просто задумчиво перевела взгляд на дымящуюся красноватую жидкость.

– Ну–с, с чем пожаловали?

– Так вы же сами меня видеть хотели.

– Хотели, но что–то с вашей стороны не было встречного желания. А тут вдруг, да и сама…

– А вы знаете, у меня выбор как–то невелик. Мне или к вам, или в гости к Трегиру. Не могу же я всё время в штабе прятаться. Так уж лучше к вам. От вас‑то я домой уйду, а у них можно и на неделю застрять. А мне как‑то совсем не улыбается эта идея. Скучно там, понимаете. Простите, я могу сделать один звонок? – И, не дав опомниться, она подняла телефонную трубку и набрала номер. – Добрый день, господина Трегира, пожалуйста. – Анжелика говорила твёрдым голосом на английском. – Трегир, добрый день. Значит так, я у твоих собратьев по несчастью… Я думаю, что разговор здесь будет долгий. Поэтому сними свих шестёрок… Ну что ты, будет поздно, и меня мама ругать будет, если я не приду домой ночевать, я и так по вашей милости уже несколько ночей на стульях ночую… Ладно, об этом потом. В общем так, я с завтрашнего дня на неделю беру тайм‑аут. У меня накопились долги в школе, а их надо раздавать… Я не буду появляться в штабе, поэтому можешь не беспокоиться… Хорошо…– Она передала трубку Высоцкому, – подтвердите, пожалуйста, что я у вас на супердлинной беседе.

– Но я не говорю по‑английски.