Принцесса поневоле

– Ладно, мы ушли в лирику– вернул всех к действительности Снежко.

– Вы правы. – поддержал его Лысков. – Ты знала, что свободцы захватят школу?

– Конечно. Они нас предупредили неделю назад. Мы не думали, что они действительно на это решаться.

– А какую они преследовали цель, захватив школу?

– Со мной встретиться. Я же говорю, мы с ними старые друзья, но вот я никак к ним на вечеринку попасть не могу, вот они и решили пригласить таким образом.

– Хорошо, а что им надо было от тебя?

– Подарок сделать к первому сентября. Вот этот, – и она указала на кольцо, надетое на мизинец. Маленькое аккуратное с крошечным бриллиантиком.

– Вот как, и за что такие подарки?

– Я же сказала, что к первому сентября. У нас есть обычай, мы им беспорядки, а они мне за это бриллиантик.

– А что за бумаги тебе передали.

– Ну какие вы непонятные. Я же говорю, мы им беспорядки…

– Но ты же сказала, что ваших там не было.

– Не было, так ведь могли быть…

– Хорошо, а почему ты появилась как–то в районе одиннадцати, когда по логике уроки должны были уже давно начаться.

– Знаете, есть грех такой, проспала…

– И всё же.

– Ну а чего в начале делать? Смотреть, как происходит построение. А потом, может, и без меня бы обошлись. Увидели вас, нас, ну и струсили бы, или удовлетворились бы Романом.

– Ну а остальные почему же раньше прибыли.

– Ну, понимаете, у них приказ. У меня нет приказа. Я птица вольная. А они нет.

– Это почему же?

– Ну как вам объяснить… Я беспогонная.

– Анжелика, а что тебе известно о пропавшей принцессе? – неожиданно спросил Римадзе. Лысков всматривался в лицо девочки. Ему хотелось увидеть её реакцию.

– А зачем вам это? К чему вы клоните? – Анжелика насторожилась. Голова еле заметно дёрнулась. Взгляд замер.

– Ты не знаешь, кто она?

– Она? Принцесса. Вы же сами сказали. Зачем вам? – Анжелика совладала с собой, расслабилась, один уголок губы слегка приподнялся.

– Ты, наверно, знаешь, что наша страна не находится в финансовой зависимости от Анастаса, а они здесь ищут именно свою принцессу. И вот весь Генеральный штаб Анастаса именно в этом городе. А у вас есть свои шпионы в их рядах. Может, тебе известно что‑нибудь про неё.

– Должно быть это несчастная девочка.

– Почему?

– Ну, подумайте сами, конец двадцатого века, а тут какой–то феодализм. Принцы и принцессы.

– Но Великобритания.

– И Великобритания тоже… Генеральный штаб Анастаса здесь, потому что мы тоже здесь базируемся. В основном мы так и кочуем парой: их штаб и наш. Да, пока не забыла, у меня к вам просьба. Я действительно взяла тайм–аут, поэтому, пожалуйста, не приезжайте в школу. А то на меня там уже косятся. Если надо, передайте через армейцев или лично. Я сама приду.

– Ладно, но и ты будь добра, не принуждай нас приходить тебе в школу. И, пожалуйста, не гуляй после одиннадцати. Сейчас снова начинают патрулировать дружины, и всех тех, кого из школьников поздно будет замечен на улице, поставят на учёт в детскую комнату милиции.

Октябрь. 5. Уж небо осенью дышало…

– Спартак, смотри, Анжелика идёт! – воскликнул Лысков.

Они вышли на утреннюю пробежку, но им как‑то расхотелось бежать. Поэтому не спеша прогуливались по‑осеннему изрядно поредевшему лесу. С веток на них сердито посматривали нахохлившиеся воробьи, как будто именно они виноваты в том, что закончилось лето и приближалась зима.

– Угу, – Спартак Палладович зевнул. Он бессмысленно посмотрел на удаляющуюся фигуру Анжелики. Она шла развязной, слегка раскачивающейся походкой, засунув руки в карманы тёмно–синей «дутой» куртки. Слева от Анжелики бежала огненно‑рыжая с чёрными подпалинами колли. Это была Джекки.

Спартак поднял голову и вдохнул в себя морозный воздух. Серое небо готовилось к дождю. Ветер срывал с деревьев последние жёлто‑коричневые листочки, лужицы покрылись слабым хрустальным ледком. Изредка встречавшиеся люди ёжились от холода.

Каждое утро с шести до семи Анжелика гуляла с Джекки. Она любила утро… Утро, только утро принадлежало им двоим.

 

Уже без десяти час, где‑то хлопнула дверь… Тишина… На её фоне отчётливо слышны уверенные неторопливые шаги… Снова хлопнула дверь. Опять всё замерло, и эту тишину, которая стояла в пионерской, разбудил звонок. Римадзе невольно вспомнил свою школу в Кутаиси. Он вообще стал замечать, что с того времени, как он приехал в этот город – он всё чаще и чаще вспоминает детство. Может потому что сейчас ему приходилось окунаться в школьную атмосферу.

Анжелика зашла в пионерскую комнату:

– Вы меня вызывали? Я же просила вас не приезжать в школу…

– Как видишь… – отозвался Спартак Палладович, – сама напросилась.

– Так о чём сегодня говорить будем? – она развалилась на стуле, явно бросая вызов.

– Это ты узнаешь позже, а сейчас – одевайся. – он кинул ей куртку, которая лежала на столе. – У входа стоит машина. И давай‑ка без глупостей. Коли играете во взрослые игры, будьте добры себя вести, как взрослые люди.

– Можно обращаться поосторожней с курткой. Я же не швыряю ваши вещи. Да, кстати, вы уверены, что меня отпустят с английского?

– Иначе бы я тебя не вызвал. – в тон ей ответил Римадзе.

– О–о–о! – она улыбнулась. В подобном тоне Римадзе с ней ещё не разговаривал. В это время в пионерскую вошёл Снежко и внёс её дипломат.

 

Через окно машины она смотрела на осенние невзрачные улицы города; на дождь, который торопился умыть город. Её размышления о городе прервал Римадзе:

– Анжелика, ты очень любишь собак. Говорят, что каждая собака – это характер хозяина. А какой характер у твоей собаки?