Призраки Зазеркалья
Учеба и работа поглощали большую часть времени, не давая возможности передохнуть.
Утром Женя бежала в кофейню на углу, где стояла за кассой до самого вечера, а дома штудировала учебники, готовясь к поступлению в физико‑математический институт.
Рита изучала литературу на дневном и тоже подрабатывала, но только на дому, занимаясь переводами текстов. Несмотря на то, что интересы сестер различались, они умудрялись находить темы для общих бесед и мирно делить двадцать пять квадратных метров их комнаты.
Так когда же все успело измениться и полетело кувырком? И так, что они сами этого не заметили?
Может, в тот вечер, когда расстроенная Рита сказала, что преподаватель по английской литературе вернул ей эссе, посоветовав переписать его заново?
Или нет.
Когда Женя впопыхах надела шапку сестры, опаздывая на работу, а та долго ее искала и потом дулась некоторое время?
Довольно смешная причина.
Но все‑таки…
Что‑то изменилось между ними, как и сама комната. Иногда воздух так и казался наэлектризованным. Зажжешь спичку – и тут же как полыхнет!
По вечерам Рита часто усаживалась в самый дальний угол комнаты, поближе к старому шкафу, подогнув ноги под себя, завернувшись в плед, будто все время мерзла. Читая книгу, она откидывалась в кресле, прижимаясь к спинке, непременно поднимала ее повыше, чтобы не было видно лица, и так сидела, замерев. Тишину нарушал только шорох переворачиваемых страниц и недовольное покашливание.
Так что Женя не сразу поняла, что происходит.
Поначалу она списывала все на хмурую осеннюю погоду и участившиеся дожди, а потом и на приближающуюся сессию. Улыбка все реже появлялась на лице сестры, а круги под глазами становились все более заметными. Она могла застыть посреди комнаты, прислушиваясь к каким‑то далеким звукам, а потом долго смотреть в стену, размышляя о чем‑то своем.
Рита и прежде не была слишком общительной, но сейчас она просто замкнулась в себе и отвечала невпопад.
– Опять кошмары? – Женя обеспокоенно следила за тем, как неловко сестра складывает в рюкзак учебники.
Та коротко мотнула головой:
– Волнуюсь немного. Нужно многое успеть, понимаешь? – она криво усмехнулась.
Женя недоверчиво посмотрела на нее.
– Тебе нужна помощь? Только скажи.
– Ну нет, – рассмеялась Рита. – Я справлюсь.
Но день ото дня лучше не становилось. Она то и дело забывала, что говорила или куда положила свои вещи. То и дело что‑нибудь роняла, под конец недели разбив горшок с любимым фикусом и две тарелки.
– Если так и дальше пойдет, у тебя не останется посуды, – Женя старалась быть дружелюбной, хотя поведение сестры начало настораживать. – Мне теперь придется остаться в твоей коммуналке, пока ты не придешь в себя.
– Даже не думай упускать хороший вариант, – возразила ей Рита. – У меня все замечательно, просто устала немного. Я ведь знаю, что тебе здесь не нравится.
– Мне не нравится то, как ты сейчас выглядишь, – парировала сестра. Она пыталась придать своему тону мягкость, но у нее не слишком получалось. – Почему не хочешь рассказать, что тебя на самом деле беспокоит?
В глазах Риты мелькнула тревога, но потом она натянуто улыбнулась и порывисто обняла Женю.
– Ой, ну перестань. Ты бываешь такой занудой…
Вот. Она всегда так говорила, когда не хотела продолжать разговор.
Сестра нехотя согласилась, но больше из желания не выпускать Риту из виду. Ей пришло в голову, что та нарочно что‑то скрывает, не желая делиться тем, что ее тяготит. Женя решила, что следует поступить по‑другому.
Нужно больше обратить внимание на то, как сестра будет вести себя.
Незаметно.
Но все опять пошло не так.
Проснувшись рано утром и встав с кровати, Женя едва не упала от внезапного головокружения.
– Это еще что? – пробормотала она и приложила ладонь ко лбу. К тому же противное першение в горле и внезапная слабость во всем теле заставили ее лечь обратно. Градусник показал 38,5 и Жене пришлось позвонить на работу: предупредить о плохом самочувствии. Там, ясное дело, не обрадовались и довольно сухо пожелали Евгении быстрейшего выздоровления.
– Черт знает, что такое, – испытывая чувство вины, девушка позвала сестру, извиняясь, попросила найти аспирин в аптечке. Правда Маргарита тут же возмущенно остановила поток извинений и заявила, что не потерпит подобной чуши от близкого ей человека. Она тут же заварила для больной сестры целый графин шиповника, поставила рядом с кроватью банку малинового варенья и положила аптечку с лекарствами.
Сама же потом уселась в свое любимое кресло, чтобы время от времени поглядывать на Женю и быть готовой принести необходимое.
– Тебе надо много спать, Женечка! – с особым блеском в глазах проговорила Рита, то и дело подбегая к сестре. – Давай‑ка выпей еще чашку!
– Близко не подходи! Неизвестно, что у меня, – прохрипела Женя с некоторой опаской.
– Ерунда! – отмахнулась Рита. – Есть хочешь?
– Нет. Только спать.
– Так бывает, когда болеешь, – прозвучал ответ. – Но не волнуйся. Надо проветривать помещение и поить тебя шиповником. И ты быстро поправишься! Отдыхай!
Выражение лица Риты не очень понравилось Жене, хотя та ничего плохого не говорила. И тон, с которым она это выпалила, был какой‑то искусственный.
Ненастоящий.
Но сейчас ей и правда надо отдыхать.
Время шло какими‑то рывками.
Приходя в себя ненадолго, Женя то и дело проваливалась в глубокий сон. Образы, что проносились перед ней, как легкие тени, не запоминались. Все смешивалось в лихой водоворот лиц и предметов, а затем исчезало во мраке.
На мгновение открывая глаза, Женя иногда видела над собой сестру. Она рассматривала ее не то с любопытством, не то с непередаваемым выражением, как никогда раньше.
– Пей еще… Пей…
Девушка послушно делала глоток из чашки и кислый вкус шиповника обволакивал язык и небо.
– А теперь спи… Спи…