Проклятые земли. Левиафан. Книга 4

Толи вздохнув, толи рыкнув, он опустил глаза и посмотрел на свои ладони, замотанные в серый лен. Проклятый дар не оставлял его ни на минуту, и было бы крайне неразумно заявить о нем во всеуслышание. Но рано или поздно это произойдет, если ему не удастся вернуть клык. А с артефактом можно будет снять эти засраные повязки и взять кружку меда или куриную ногу собственной рукой, не боясь превратить их в то, ради чего на этой земле испокон веков свершаются самые жестокие безумства.

Он спустился в порт Хортена и без труда нашел рыбака, который согласился отвезти его на Болли. Разумеется, не бесплатно. Бесплатно его могли разве что проклясть или садануть ржавым ножом в живот. Но за латунный брактеат с обережной рунической вязью на внутренней стороне любой рыбак согласился бы отвезти Аудуна хоть до самого Готланда, где, как говорят, торгуют даже драккарами.

– Правь к югу, – коротко бросил он рыбаку по имени Грегер. Тот сам назвал свое имя, хотя Аудун не просил. Это было откровенно лишней информацией, он больше не планировал пересекаться с Грегером, в этой жизни уж точно. И если людям свойственно предполагать, то Аудун в своих планах не сомневался.

Берсерки подходили к острову с севера, где виднелась небольшая песчаная бухта и почти не было камней, о которые при сильных волнах даже кнорр размелет в щепки.

Аудун рассмотрел их лодку, неподалеку под валуном увидел дозорного. Берсерки хоть и преступили закон предков, все же оставались матерыми и умелыми воинами, они хорошо понимали – рано или поздно кто‑то придет по их головы, слишком уж много зла они принесли своим братьям нордманам. Потому и соблюдали хотя бы минимальные меры предосторожности.

Грегер по указанию Аудуна сначала двинулся на юг вдоль берега, а затем резко свернул на восток, подойдя к острову с южной стороны, где в море упиралась почти отвесная каменная стена.

Аудун встал со скамьи, плотно обмотал плащ вокруг талии и посмотрел на Грегера.

– Возвращайся, – сказал он, поворачиваясь к торговцу спиной. – И забудь, что кого‑то куда‑то отвозил этим вечером.

– Как скажешь, – пожал плечами рыбак. – Пусть Тор даст тебе умереть с честью.

Аудун легко и бесшумно вошел в ледяную воду, ни мало не заботясь о том, почему Грегер заочно отправил его к праотцам. Может статься потому, что при Аудуне не было никакого оружия. А может дело в том, что лезть на восемь опытных берсерков в одиночку даже с самым лучшим оружием – самоубийство.

Он сделал несколько мощных гребков, а затем, не издав ни звука, вынырнул из воды до линии губ. Плавно двинулся вперед, к скалам, ловя каждый шорох. Кто знает – быть может, он недооценил этих берсерков и здесь у них тоже стоит дозорный, где‑нибудь у вершины в тени скал. Этого Аудун действительно опасался и все ждал рокового посвиста стрелы, рассекающей воздух.

Но дозорного не было. Либо же он решил подпустить незваного гостя поближе. Аудун вцепился в камни руками, все еще туго замотанными в льняные тряпицы. Здесь это оказалось плюсом – острые края камней вполне могли распороть ладонь до самой кости. Он задрал голову – до вершины утеса совсем немного, не больше двух с половиной гейров (Аудун отлично адаптировался и уже даже в мыслях пользовался мерой длины, бывшей в ходу у нордманов).

Однако это небольшое расстояние предстояло преодолеть по холодным и скользким камням, стоявшим почти вертикально, да еще и в полумраке. Но Аудун слишком давно жил на этом свете, чтобы его могла одолеть какая‑то скала! Он вытянул вверх правую руку, нащупал надежный уступ, подтянулся. Затем повторил то же движение левой рукой, одновременно ища опору для правой ноги. Удивительно, но он ни разу не поскользнулся, буквально через несколько минут оказавшись на вершине утеса.

Аудун двинулся вглубь острова, бесшумно скользя меж плотных дубов и буков, чьи кроны образовали над его головой сплошной шелестящий покров. Легкий ветер был кстати, скрип стволов и шорох листьев помогали скрадывать неудачные шаги. Скоро впереди он заметил гряду валунов, за которой под раскидистыми ветвями высохшего дуба, скользили желтые отсветы костра.

Воин медленно приблизился к валунам и посмотрел вниз, где в чашеобразном углублении меж скал обосновались берсерки. Место было отличным – с трех сторон защищено скалами, а от песчаной гавани на севере к нему вела узкая извилистая тропка. С берега даже дыма не было видно.

Однако у берсерков, что развалились у ярко пылающего костра, подстелив под себя овчинные шкуры, преимущество сохранялось ровно до тех пор, пока их не атаковали сверху, со скал. По идее, это был вполне правдоподобный вариант, но банда вояк в него, видимо, не верила, потому как семь массивных тел (восьмой в уме – дежурит в бухте) весело ругались и ржали, точно кони, расплескивая вокруг слюну изо рта и мед из деревянных кружек.

У четверых на поясе Аудун заметил скрамасаксы, рядом – по одноручной секире. Еще двое положили возле себя на шкуры по длинному мечу в паре с секирой. Рядом с самым грузным и массивным воином лежала огромная двуручная секира, Аудун прикинул, что такой можно не задумываясь расколоть человека от макушки до задницы точно полено. Главное иметь соответствующие габариты.

Щитов не было, что Аудуна не удивило – берсерки, как известно, щитов не признавали. Эти головорезы шли в бой без шлемов и доспехов, славя Одина и одновременно памятуя о любвеобильности матерей, жен, сестер и даже прабабок врага. При этом из тех бранных речей неизменно следовало, что враг, против которого шел берсерк, гарантированно приходился ему прямым потомком, едва ли не сыном, реже – внуком.

Но сейчас, изрядно набравшиеся меду, расслабленные и абсолютно неготовые к бою, берсерки представлялись не такими уж грозными бойцами. Они шутили, смеялись, ковырялись в носах и задницах. Адудун отдавал себе полный отчет в том, что собирается напасть на них так, как в этих землях нападать не принято, и если победит (на что он весьма и весьма надеялся), чести в такой победе не будет.

С другой стороны, это ж бандиты, отребье, сознательно поставившее себя вне людских законов, пошедшее против канона предков. Они уже не совместимы с понятиями о чести. Потому Аудун распорядился увести совесть под белы рученьки куда‑нибудь подальше, чтоб не бурчала на ухо, напружинился всем телом, вдохнул и камнем рухнул с утеса на одного из воинов, целя обеими ногами ему в голову.

 

Глава 2. Знаки Судьбы

 

Его удар был жесток, даже чудовищен. Он вонзился в голову воина вытянутыми носками, одновременно чуть согнув колени, чтобы не травмировать собственные ноги. Голова огромного берсерка почти не пострадала, а вот шея не выдержала.

Он упал на обнаженное по пояс мускулистое тело, скатился с него и бросился сквозь огонь на другого противника, но уже не с голыми руками. Выплескиваясь из огня, он выбросил вперед руку с позаимствованным у трупа скрамасаксом. Нож разорвал врагу горло, Аудун тут же высвободил оружие и метнул его в третьего противника, попав ему точно в центр груди.