Просветлённая обезьяна

– Ты тут старика не видел? За грибами ушёл два дня назад, мы его найти никак не можем.

– Не, мужики, не видел.

Парни оказались спасателями. По их прогнозам дождь должен был идти до самого утра, поэтому они предложили мне поехать с ними. Я, разумеется, согласился. В машине на меня надели спасательный жилет, то ли забавы ради, то ли чтобы в луже не утонул, и напоили горячим чаем с лимоном. Так парни спасли меня от стихии, и мы вместе отправились в неизвестном (для меня) направлении.

Привезли они меня в какую‑то пожарную часть. Выглядела она настолько древней, будто построена была динозаврами в попытке спастись от пламени, обрушившегося вместе с метеоритом. Внутри помещение оказалось более приятным. Встретил нас полусонный караульный, он выделил мне койку и сказал:

– Ты только постарайся уйти до развода, а то вдруг начальство приедет.

Спасатели оставили меня, а сами отправились на поиски грибника.

Проснулся я рано утром, пожарные угостили меня завтраком, я их поблагодарил и отправился в путь. Мир стал расширяться. Просторы, среди которых я оказался, демонстрировали мне несоизмеримое ни с чем величие и великолепие жизни. Стены моей комнаты вдруг рухнули, и я оказался среди бесконечности. Дорога уходила вдаль, за горизонт, а я шёл следом.

 

Большой лопух

 

Океан трезвости выбросил меня на просёлочную дорогу. Я долго шёл, солнце напекло голову, и мне хотелось пить. Хотелось, чтобы дождь вернулся. Я подумал, что вообще мог лежать в прохладной квартире и напиваться до беспамятства, но предпочёл путешествие. Да, это самое увлекательное путешествие, из которого постоянно хочется вернуться домой.

Я устал и решил прилечь на травку. Я мечтал о том, чтобы поблизости оказался огромный лопух‑мутант, под которым я мог бы скрыться от солнца. Но никакой подобной растительности поблизости не было.

По просёлочной дороге ехал старый прицеп от автомобиля, запряжённый лошадью, которая выглядела немного уставшей. Остановилось это транспортное средство прямо напротив меня.

– Живой хоть? – спросил бородатый старичок, управлявший повозкой.

– Вроде да, – ответил я.

– Это тебя кучерявый на тракторе подвозил?

– Да, меня тут высадил, а сам за самогоном поехал.

– Встретил я его, просил посмотреть, не сгорел ли ты тут под солнцем. Подвезти?

– Погнали, – сказал я и подошёл к повозке.

Кузов был заполнен сеном, на котором уютно расположились мужчина лет пятидесяти и молодая девушка. Девушка спала. Мужчина взял у меня рюкзак, положил его рядом, подал мне руку. Я запрыгнул внутрь, старик скомандовал лошади, и мы поехали.

– Боно, – сказал мужчина, протянув мне руку.

Я в недоумении еë пожал.

– Что это значит?

– Это моё прозвище – Боно. Сокращённо от бонобо, приматы такие. А у тебя какое прозвище?

– Не знаю даже, что и сказать. Обычно люди свои имена называют.

– А ты разве не в лагерь едешь?

– Какой лагерь?

– Ну этот, для тех, кто ищет просветления. Лагерь, в который нужно входить, позабыв прежнюю жизнь, и поэтому лучше придумывать себе прозвище вместо имени.

Боно сообразил, что я не понимаю, о чём он, и объяснил:

– Это дочь меня надоумила. – Он кивнул на спящую в сене девушку. – Пойдём, говорит, съездим. С людьми пообщаемся. Лагерь там, на берегу реки, никакого алкоголя, наркотиков и много умных людей. А я человек общительный. Вот и согласился.

– Далеко этот лагерь находится? Сколько там вход стоит? Мне бы воды попить, а то у меня кончилась. Может, у них есть.

Боно достал из своего рюкзака бутылку воды и протянул её мне.

– Без воды мы ничто, – сказал он.

– Спасибо.

– Мы вроде приехали почти. Проживание там бесплатное. Я так понял, что это просто лагерь для людей с разными интересами. Я бы даже сказал, с не совсем традиционными интересами.

Дочка Боно проснулась и приподнялась. В её чёрных густых волосах застряло сено. Она была настолько красивой, что мне показалось, будто я сразу в неё влюбился.

– Здрасьте, – сказала она, посмотрев на меня.

– Доброе утро, – ответил я, хотя дело двигалось к вечеру. – А какое у тебя прозвище?

Она сначала засмущалась, а потом сказала:

– А я ещё никому не говорила.

– Мне говорила, – сказал Боно.

– Я имею в виду, что не представлялась так перед незнакомцами. Я Роза.

Она протянула мне руку.

– Красивая, но с шипами? – спросил я, пожав хрупкую ладонь.

– Нет. Просто когда мы с папой придумывали прозвища, мы проходили мимо магазинчика с цветами. Я увидела розы и решила взять такое прозвище.

– А почему «Роза»? Почему не «Магазин» или «Тротуар»?

Роза с удивлением посмотрела на меня.

– Не знаю, – ответила она, пожав плечами. – Мне так захотелось. А у тебя какое прозвище?

– Никакое.

– Не придумал, значит.

– Ты не поняла. Это и есть моё прозвище. Я Никакое. Да, теперь я Никакое. Ты Роза, это Боно. Весело мы едем на этой прекрасной карете. Кстати, Боно, потому что вы где‑то встретили бонобо?

– Нет, – ответила Роза. – Просто папа биолог и решил так пошутить, наверное. Это я его назвала Боно, потому что Бонобо мне кажется глупым.

– Ты что, родная? – улыбнувшись, вмешался Боно. – Вместе с нами едет Никакое, теперь прозвище «Бонобо» не такое глупое.