Противостояние. Часть 3. Тень из прошлого

«Они не родные мне, я не видела, как они росли, они со мной всего несколько лет, но моя душа прикипела к ним, я люблю их, как родных сыновей. Не смотря ни на обстоятельства, ни на то, что характер у меня жесткий, и после смерти Марика сердце мое стало «холодным», а душа жестокой, и в душе и в сердце у меня осталась любовь и тепло к детям. Именно дети не дали мне окончательно превратиться в робота без чувств и эмоций и я все что угодно готова сделать, чтобы они чувствовали родительское тепло и заботу. Ни что на свете не заставит меня отказаться от моих ребят. Шестеро молодых парней, у меня хватает и сил, и тепла, и терпения ни них всех. Как могла Наталья бросить своих сыновей, именно тогда, когда была им так нужна? О чем теперь она хочет поговорить со мной?»

– Все хорошо, Настя? – спросил меня Кирилл.

Я и сама не поняла, что уже минут десять сижу и молча смотрю на них.

– Да, ребята, все хорошо. На чем мы остановились?…

 

На следующий день я позвонила Наталье, мы договорились о встрече, днем в кафе.

Когда я вошла в кафе, Наталья уже была там. Я подошла к столу, за которым она сидела.

– Здравствуй, Настя, – сказала она.

– Здравствуй, Наталья, – ответила я, присев к столу. – Я слушаю тебя.

– Настя, я все понимаю, ты вправе осуждать меня…

– Наталья, я не люблю долгих и ненужных объяснений, и ты это знаешь. Давай ближе к делу.

– Я очень хочу увидеть сыновей, – прямо сказала она.

– Наталья, за эти пять лет, ты ни разу не позвонила им, а они ждали твоего звонка, они скучали по тебе. Где ты была, когда была им нужна? – спокойно спросила я.

– Когда посадили Степана, я очень боялась, что меня могут убить, боялась выходить из дома и оставаться в доме одна. Этот страх сломал меня, я любила Степана… У меня не хватило смелости сказать ему в глаза, что я разрушила наше с ним счастье и просто хочу сбежать из этой страны, подальше от всей этой крови и криминала… Когда я уехала из России, я была уверенна в том, что даже если дети не захотят жить со мной, то будут часто прилетать ко мне в гости, но когда мы с Максимом прилетели в Эмираты, он запретил мне даже звонить сыновьям и вообще упоминать о них. Тогда я поняла, что потеряла самое дорогое, что было у меня в жизни. «Глаза мои открылись», но было уже поздно.

– И ты все равно осталась с ним?

Наталья посмотрела мне в глаза.

– У нас ничего не было с ним, Настя. Максим директор фирмы, в которой я работала. У нас с ним был заключен контракт на пять лет, из‑за которого мы и улетели в Эмираты. Я нужна была ему как специалист, как женщину он меня не воспринимал, считая меня недостойной его. Я сразу сказала, что без детей я никуда не полечу. Он сказал, что устроит жизнь и мне и детям, он готов был обещать мне что угодно, лишь бы я подписала этот контракт. Подписав его, я подписала себе приговор, разорвать его я не могла, в таком случае Максим мог потерять не только солидную сумму, но и свою голову. Заключив контракт, он не оставлял меня без надзора ни на минуту. Когда он запретил мне звонить детям, я сказала, что улетаю обратно в Россию. Избив меня до полусмерти, он приставил ко мне двух охранников, сказав, что если я дернусь еще раз, по окончанию контракта, он просто пристрелит меня. Я боялась даже думать о том, что могло бы быть с ребятами, если бы они улетели со мной. Все эти пять лет я жила под конвоем и молила Бога о том, чтобы сыновья когда‑нибудь простили меня. Месяц назад контракт закончился, и я вернулась в Россию.

Я смотрела на Наталью, ее измученное лицо, я видела, что она, действительно, жалеет о том, что потеряла свое настоящее счастье. Не ценила, не берегла то, что было дано от Бога, и поняла это слишком поздно. Я не понимала ее, но мне стало жаль ее. Слабая женщина, которая не смогла уберечь своего счастья, не понимая, что бежать от судьбы бесполезно, судьбе нужно противостоять, а счастье свое беречь то, которое есть, а не искать лучшей жизни.

– Что же ты наделала, Наталья? Какой такой, другой жизни ты захотела? О чем ты думала тогда? Ты боялась? Ты могла поговорить со мной, я бы тебе роту охраны выставила и Максима твоего в порошок растерла, я бы помогла тебе. Ты, могла поговорить со мной тогда, пять лет назад, но ты решила кардинально поменять свою жизнь… Степан очень любил тебя и ты ведь тоже любила его.

– Я и сейчас люблю его, Настя. Я знаю, что он никогда не простит меня, – из глаз Натальи покатились слезы. – Я очень виновата перед ними, я знаю. Я умоляю тебя, Настя, помоги мне наладить отношения с сыновьями.

– Как ни странно, Наталья, но мне жаль тебя, только вот помочь тебе, я не смогу.

– Пожалуйста, Настя. Я очень прошу тебя, помоги мне.

– Дело не во мне и не в том, как я сама к этому отношусь, чего бы там между вами не происходило, я за счастье Степана и ребят. Только вот сыновья твои выросли, Наталья, – я показала ей фото ребят в телефоне. – Сенька женится летом, весной у тебя родится внук. Они уже взрослые и смогут ли они тебя понять, я не знаю.

Наталья смотрела фото, слезы ручьями текли по ее щекам. Она отдала мне телефон и закрыла лицо ладонями. Я сидела молча, дав ей прореветься и успокоиться.

– Что мне делать, Настя? Как мне вымолить прощение у них? – всхлипывая, спросила она.

– Я не знаю, Наталья.

– Я прошу тебя, поговори с ними.

– Я поговорю с ребятами, но я ничего тебе не обещаю…

Я пригубила из стакана апельсиновый сок и пристально посмотрела на Наталью, что‑то не нравилось мне в этом разговоре. Я не могла понять, что именно. Наталья искренне раскаивалась, сожалела, да, но… Что‑то определенно было не так. Что? Чрезмерное напряжение Натальи? Ее затравленный взгляд? Именно затравленный взгляд скрывался под ее уставшим и измученным взором. Тогда пять лет назад я, я чувствовала почти тоже, но Наталья убедила меня в том, что она просто хочет сбежать от всей этой крови и я поверила ей. Сейчас, я не просто чувствую, я уверенна, что‑то не так. Что? Наталья пытается обмануть меня? В чем? Нет, не в том, что она жалеет о разлуке с сыновьями, а в чем?

– Наталья, – я снова посмотрела на нее. – Ты ни чего больше не хочешь мне сказать?

Она вздрогнула и опустила глаза, не в силах выдержать мой пристальный взгляд, этим она окончательно убедила меня в том, что она либо чего‑то не договаривает, либо…

– Наталья, – повторила я.

Она взяла в руки мои ладони, с силой сжала их и все же посмотрела мне в глаза.

– Поговори с ребятами, Настя…

Я смотрела ей в глаза и понимала, что если ей и есть, что сказать, ни чего она мне не скажет.

– Наташ, одну ужасную ошибку ты уже совершила, не совершай следующей…

Она продолжала молчать. Я встала со стула, собираясь уходить.

– Настя, я умоляю тебя… – она снова взяла меня за руку и посмотрела мне в глаза.

– Я поговорю с ребятами, – сухо ответила я и покинула кафе.

«Что же ты скрываешь, Наталья?» Этот вопрос не выходил у меня из головы.

Вечером, после ужина я позвала Арсения и Ефима к себе в кабинет. Они вошли и присели рядом со мной. Я молча смотрела на них, не зная, как объяснить им, что в жизни все намного сложнее, чем нам хотелось бы.