Провальные каникулы

Я попыталась промямлить моему спасителю то же самое, что сказала раньше, только на испанском, но от волнения кроме слова «por favor» («пожалуйста»), ничего вспомнить не смогла.

Его сильное тело, на котором я повисла, чуть вытесняло страх, но что будет, когда он дойдет до своего места назначения? И где мне найти Элю? Я торопливо шла за ним, потому как он даже шага не замедлил, но мне главное идти, и дойти хотя бы до людного места, где я смогу так же вцепиться в кого–то другого.

Не знаю, каких Богов благодарить, но вдруг пустынную улицу разрезал радостный визг, в котором ясно слышалось мое имя.

– Ээээммммииии! – я дернулась от неожиданности, и повернула голову направо. Именно оттуда ко мне неслась моя толстушка. Эльвира – полненькая девушка моего возраста, с длинными черными волосами, и живыми, светло–карими глазами, одетая в короткие шорты и топ, открывающий живот, практически оторвала меня от испанца, притягивая в свои объятия. Я даже оглянуться не успела, чтобы поблагодарить его или хотя бы извиниться. Хотя причин ни для одного, ни для второго не было. Поэтому, как только я увидела, что после появления Эльвиры, трое мерзких типов сначала замешкались, остановились, а потом нехотя развернулись и пошли в обратном направлении, я искренне сжала подругу в объятиях, готовая даже закружить ее от счастья. Это было физически невозможно из–за разницы в наших телосложениях. Я ‑тощая и немного выше неё никак не смогла бы даже сделать пол‑оборота с моей пампушкой на руках, но от радости, думаю, я бы пошла на этот подвиг.

– Эми! Ну наконец–то! Как я рада тебя видеть! – прощебетала Эля, оглядывая меня с ног до головы, будто видела впервые. Впрочем, так оно и было. Раньше мы видели друг друга только по скайпу и на фотографиях.

– И я рада, детка! Больше, чем ты можешь представить! Козлина водитель высадил меня за воротами! – словесный поток ринул из меня, выплескивая накопившиеся напряжение. – Сказал, дальше не поедет. Я была в отчаянии, не знала, что делать. Пришлось идти самой, а потом эти. – Махнула головой в сторону, куда ушла троица. – Я так испугалась. Схватилась за испанца.

– А я и думаю, чего это ты за ручку с Андресом идешь! Неужели уже успела подцепить? – перебила подруга, смешно округлив глаза.

– Я даже не знаю кто это! Просто он оказался единственным в этой пустыне!

Эля взялась за ручку моего чемодана, схватила меня под локоть и подтолкнула в сторону поворота, из–за которого пришла. – Ну, амига, тогда запомни. Этот парень в разы опаснее тех троих. Ты думаешь, они бы не напали на мужика? Ага, щас! Еще и как. Будь на его месте кто‑нибудь другой, не раздумывая бы всадили нож в ребра, если бы потребовалось. Но только не на Андреса! Этот порвет на мелкие куски сразу троих, сожрет внутренности и обглодает кости. – Она говорила так, будто сама в это верила, иногда оборачиваясь назад, словно проверяя не идет ли он следом за нами.

– Как это? Он такой спокойный на вид. По–моему, даже английского не знает.

– Ооо, он знает английский, – рассмеялась подруга. – Просто ему лень лишний раз разговаривать. Особенно с теми, кого он считает мелочью, не достойными его. Ты от него подальше держись, chica! Не нужно тебе с ним связываться.

– Да зачем он мне сдался? – улыбнулась я в ответ. – Я за него схватилась только для того, чтобы ноги унести от этих козлов. И вообще, объясни, почему меня высадили не там, где надо? – дорога, по которой мы шли, была разбита, будто здесь каждый день ездили танки. Чемодан то и дело поскрипывал, когда наезжал на очередную кочку, но Эля, по–моему, этого даже не замечала, продолжая тащить его за собой, как ни в чем не бывало. Хоть бы он не развалился!

– Я подозревала, что такое может произойти, именно поэтому и пошла на встречу. Некоторые таксисты очкуют заезжать сюда. Трусят, что их ограбят, хотя утром это вряд ли. Все еще дрыхнут после бурной ночи. Обычно часов до четырех здесь спокойно, как в морге. – Эльвира хрюкнула, и я рассмеялась. Да уж, спокойно. Я только что ощутила это спокойствие на себе.

– Это ты меня сейчас типа успокоила про морг? – закинула руку на её, не по‑девичьи крепкое плечо, и прижала ближе к себе.

– Si, chicca. В морге некого бояться, а здесь есть. Поэтому пусть лучше будет как в морге! Mierda! («Блин, бл***ь» – перевод с исп.) – вдруг она вскрикнула, выпучив на меня свои карие глаза с густыми ресницами. – Вот я тумба без ручки! Ты же есть хочешь!

– Господи, напугала! Это ты сейчас матюкнулась?

– Слегка. – Отмахнулась она.

– Я не голодна. Утром позавтракала с родителями, и в самолете перекусила Сникерсом. – глаза Эли загорелись вдруг каким–то особенным блеском. Она даже приостановилась.

– А у тебя есть еще сникерс? – с надеждой, как будто от моего ответа зависит вся её жизнь. Я снова рассмеялась.

– Есть. Для тебя даже два!

– Уууу. Мой день удался! Как же я все–таки рада, что ты приехала, чика!

Спустя минут пять мы остановились у маленького зеленого домика. В принципе, ничем не отличающегося от остальных в Ла Перле.

Покошенный с одного бока, с небольшим окошком у обшарпанной двери. Если бы я не видела его раньше, то глазам бы не поверила, что здесь можно жить. Но Эля готовила меня. Показывала фото дома своей бабушки, в котором мне придется остановиться. Так что я знала, что меня ждет. Правда, когда видишь это в реальной жизни, становится немного жутковато.

Сидя в своей комнате, со всем комфортом развалившись на мягкой широченной кровати, кажется, что сможешь справиться и с такими условиями, но сейчас… сейчас я поняла, что привыкать к душу, огражденному лишь одной шторкой от остального пространства в доме, будет сложно. Хорошо хоть унитаз спрятан за неким подобием двери (если фанерную доску, которую нужно отодвигать и придвигать, можно вообще так назвать).

Совсем низкий потолок не дал бы возможности высокому человеку стоять здесь ровно. Благо, мой рост был средний, так что биться головой о висящую на потолке лампу не буду. Бежевые выцветшие обои, стол, покрытый вышитой красной нитью белой скатертью, на удивление чистой. На нем стаканы и железный кувшин с водой под полотенцем.

– Располагайся! Mi casa es tu casa. («Мой дом – твой дом» – перевод с исп.) Плюхнувшись на скрипучий диван, Эля поджала под себя ноги, и уже жевала сникерс, который, похоже, сама вытащила из моей сумки, пока я осматривалась.

– Эй! – я снисходительно качнула головой. – То же самое я должна сказать про сникерс, да? Mi snickers es tu snickers? – улыбаясь, я села рядом с ней и провалилась задницей до самых пружин. Эльвира не стеснялась своего дома. Она знала, что бабушка работает и обеспечивает ее всем, чем только может. На большее она даже не рассчитывала. У неё есть еда, крыша над головой, и подработка. Помогая бабушке на рынке, она зарабатывает те копейки, которые позволяют им влачить это существование не жалуясь, и радуясь просто тому, что живут. Тем не менее, несмотря на всю бедность дома, здесь было удивительно чисто. Ни пыли на поверхностях мебели, ни вонючего запаха из унитаза и урны. На полу и столе ничего лишнего не валяется, ковер хоть и потертый, но ноги не натыкаются на крошки или прочую мерзость. Думаю, я привыкну! Буду помогать им прибираться и готовить, чтобы мой приезд не сильно напрягал добродушных хозяев.

– Спать будешь здесь! – подруга хлопнула ладонями по дивану, предварительно облизав каждый палец от шоколада и вылизав обертку.