Прямая видимость. Осужденная… курсант
– Тогда закругляемся. Короче, товарищи курсантки‑арестантки, вам необходимо выучить устав, распорядок дня, вон висит, – указал Старохватов на стену, где под стеклом покоится расписание с прочими информационными листами: справа от дверей прямо под большим телевизором, – имена всех командиров от старшины до начальника училища и много‑много чего иного, зачастую ненужного. Сейчас вы отправитесь сперва в медкабинет, он на первом этаже, ну, кроме двоих, кто уже лежал в санбате и успел переодеться в форму, вы по очереди ко мне на более близкое «знакомство». Остальные, после медсестры к старшине роты – прапорщику Азаровой. Она и определит вас по местам, кроватям, проведёт беглую экскурсию, где у нас бытовка, мини‑спортзал, туалет, душевые, кои вам полагается посещать каждые сутки, читальня и учебные классы на первом этаже, короче, увидите. Жанна Ибрагимовна также проведёт дальнейший инструктаж. Разойдись! – скомандовал Старохватов, но тут же передумал, – отставить!
Ротный подошёл ко второй девушке в строю («вольной»), осмотрел её с головы до ног и произнёс:
– Не хотел при всех этого спрашивать, да не удержался, очень уж вы интересно выглядите!
Снова прокатился смешок по расположению.
– Ну‑ка, смирно! – проревела Белкова.
– Представьтесь, – не прекращал Богдан с любопытством рассматривать невысокую девушку.
– Осужд… курсант Вострикова Лидия Юрьевна!
Лида действительно выглядит необычно! Она сильно выделяется на фоне других девушек и далеко не только выданной ей утром формой: самая низкая, телосложения среднего; вроде бы кроме слишком детского лица, усеянного конопушками, которые ей очень идут и выглядят колоритно, ничего особенного, но! Вострикова единственная, кто подстрижена на лысо! Плюс в губе и носу у девушки красуются пирсинги, большие такие, а в каждом ухе по пять, то и шесть серёжек в ряд.
– Хм, – усмехнулся ротный, – присваиваю тебе позывной – «Эфка».
– Почему «Эфка»?!
– Потому что, – уже жёстко ответил Старохватов, – если тебя, не дай бог, разорвёт, то осколков железа от тебя разлетится не меньше, чем от гранаты «Ф‑1»! Ах да, раздавать позывные я очень люблю, получит каждая, тут уж без обид, ничего с этим не могу поделать, изъян характера. – И повернувшись к старшине, ротный уточнил, – кто её пропустил такую, лежала же в санбате вчера? Почему не сняли сие безобразие?
– Не могу знать! – пожала плечами Инна Геннадьевна, – там же половина персонала гражданские, им, видать, пофиг. А бойцы из охраны, думаю, решили, что – это наша проблема и не стали заморачиваться.
– Отставить предыдущую команду для вас, Вострикова! Сейчас же, первой зайдёшь в кабинет фельдшера и передашь приказ Ирине Егоровне: «Немедленно снять запчасти и принадлежности с лица! Продезинфицировать кожу пять раз». После вручить твои септумы Азаровой на хранение… под опись.
– Есть. – Грустно пропищала Лида.
– С осколками на лице разобрались, ответь на второй вопрос: почему ты голову‑то побрила? Девушкам оно необязательно, вшей выводила?
– Нет, – всхлипнула Лида, – это дед… я с отцом после судимости разругалась, живу со стариками, а дедушка, как узнал, что я в училище с военным уклоном иду, так и посоветовал, очень даже настойчиво, чтобы я побрилась… помог мне даже. Говорил: «Не пожалеешь!»
– Ахаха, – искренне захохотал капитан, курсантки его поддержали, – отставить смех! Дед твой, видать, наш человек. Шутник?
– Ещё какой! Никак не привыкну к его уловкам…
– Встать в строй. Не переживай, отрастут быстро. Цвет‑то какой был, рыжий? – определил ротный воспитатель по лицу.
– Так точно.
– Ладно, – выдохнул Богдан, – разойдись!
Девушки исполнили команду своеобразно: просто отвернулись от командира, потом столпились.
– Старшина! – Позвал командир Белкову, – научите личный состав.
– Есть!
– Ты! – Указал Богдан на Полину.
– Курсант Горегляд Полина Добровна!
– Ого! – поразился ротный, – это как у тебя отца зовут?
– Звали, – скорбно склонила она голову, – Добрый.
– Хорошо, будешь у нас «Бедой». Повторюсь: позывные раздавать подопечным очень люблю, так что без обид!
– Почему «Беда»? Меня Доброй всегда звали.
– Потому что фамилия начинается на «Горе», а горе не беда! Но ты – Беда. Всё, за мной. Стоп! Тебе, Эфка, напомню: после сержанта Слуцкой и старшины роты – сразу ко мне. Смотри, чтоб без осколков, лишь с «перфорацией» на лице от них.
Оставив Горегляд возле канцелярии над тумбочкой дневального, Старохватов зашёл в каптёрку к Азаровой. Кабинет старшины очень просторный, можно сказать – мини‑склад всевозможных, нужных и не очень вещей, комната ротного тоже немаленькая, но она уступает каптерке по размерам в разы! Зато у Богдана вид из окна не в пример лучше: он расстилается с высоты далеко за забор, на вольные, казачьи степи, оттуда виднеется излучина Дона, противоположный берег, а через стёкла прапорщика можно смотреть лишь на глухой угол корпуса. В каптёрке, как и положено, всюду навалены вещи: форма, шапки, кепки, берцы, даже кирзовые сапоги советских лет, шевроны, лычки и т. д. Стоит характерный запах залежавшегося белья, в него ненавязчиво врывается аромат недавно заваренного чая из собранных в казахских краях трав.
– Жанна Ибрагимовна, – обратился командир роты к прапорщику и пригнул голову: от стального конька крыши через окно ему ударил в глаза «солнечный зайчик», – вы две кровати, что справа у входа, напротив «плазмы», закрепите за «вольными», одну из них мы сделаем младшим сержантом, думаю, Полину, точно не решил; вторую, Лиду, ефрейтором, её определим вам в помощницы.
– Ой, это пришлось бы к месту, к самому месту! – Улыбнулась Азарова: она не обижается на ротного за недавний, жёсткий с ней разговор перед строем, – очень каптёр нужен мне, очень.
– Договорились. Если что, я начинаю с курсантками знакомиться поодиночке, засижусь, наверное, сегодня, постарайтесь лишний раз не отвлекать. Если важное, тогда уж, конечно, смело обращайтесь.
– Хорошо, Богдан Николаевич. Чайку не хотите? Свежий, из трав особых, родственники прислали, для здоровья полезно очень, сейчас, когда на нервах мы все, он приходится к месту! Время есть, покуда они осмотр пройдут у Ирки.
– Нет, в другой раз – обязательно! Говорю же: начинаю знакомиться с курсантками, Горегляд ждёт под дверью.
– Ловлю на слове, про другой раз!
– Добро. – Улыбнулся ротный.
