Прямая видимость. Осужденная… курсант

– Пусть проверяет! – Стоит Елагина на своём, – по новостям десть лет одно и то же крутят: президент, санкции, конфликт! Я без проблем ротному конспект напишу и через год, чего там показывали по его новостям. Как там Щедрин, то ли Карамзин говорил? – «Разбудите меня через двести лет, и я скажу, что делают в России!» так и у меня, только с новостями.

– Давайте, правда! – поддержала Вострикова.

– Ай, была не была! – Рубанула Полина рукой воздух.

 

Девушки успели выключить телевизор, прежде чем Старохватов зашёл в спально‑строевое помещение.

– Убрать стулья! – Скомандовал он, – так, вы двое, что в наряде, почему вместе со всеми? Наряд у нас живёт «своей жизнью». Ну ладно, сегодня у нас демоверсия, бегом за швабрами, вёдрами, начинаем уборку, пропорции разбавления воды и «химии» найдёте в таблице, она висит на двери кладовой, там же и необходимые средства.

– Есть! – отозвались курсантки.

– Остальные – становись!

Дождавшись, пока девушки построятся, Богдан спросил:

– Чего показывали в новостях?

За всех ответила Елагина, причём попала в точку! Будто правда посмотрела вечерний выпуск. Ротный засмеялся:

– И это всё вам показали по «Дачному» каналу в дешёвой мелодраме?

– Мы не смотрели такого! – с ходу соврала Дарья, – какой такой канал?

– Здесь он на восемнадцатом настроен.

– Как вы узнали?! – удивилась Горегляд.

– Я всё знаю! И потом, камеры застают телевизор и «пролётку», ещё «родительский контроль» у меня имеется, я в курсе, что вы смотрите! Вот и как мне вам доверять? А? Отключу нафиг все каналы, кроме первого, и в день, когда вам положено смотреть художественные фильмы, будете лицезреть, как несколько горлопанов орут друг на друга об одном и том же десятый год. Думал, и неофициально порой вам разрешать что‑то смотреть… вижу – рано.

– Виноваты! – приняла прокажённый вид Елагина, – это я всех уговорила…

– Ты у меня сегодня прям нарядов на пять вне очереди напрашиваешься, плюс на запрет курить. Что подшилась – молодец. Сегодня иду на уступки, не наказываю вас, настроение хорошее. Кстати, где подшиву взяла?

– Так, вы же сами сказали старшине, чтобы обеспечила…

– Я помню! – Прикрикнул капитан, – просто проверяю: помнишь ли ты? Да, Горегляд! Насчёт курения… пачку ты мне вернула, в ней не хватает аж восьми сигарет, куда дели?

– Но мы… – захотела оправдаться за Беду Даша, ротный её перебил.

– Не с тобой говорю! Я Горегляд вручал пачку? Да! Ей поручил вернуть? Да! Вот она и отвечает.

– Курили просто многие, и товарищ прапорщик разрешила по две… а сигареты оказались только у Даши и ещё двух девочек.

– А у них отрава откуда взялась и куда потом делась?

– Сдавали Азаровой по прибытии в роту… это просто я от вас одну спрятала… честно. – Всё‑таки вставила Елагина слово, – что мы потом смолить будем? Завтра нам с натягом хватит, а потом? Здесь не выдают?

– Нет, – ехидно ответил Старохватов, – разумнее надо расходовать «боеприпасы». Что делать? Мой совет – бросать! А так, у вас стипендия будет, размер её зависит от «репутации», оценок и прочего… станете заказывать мне или прапорщику, мы купим, куда вас девать… при условии хорошего поведения.

– Ооо, – протянула недовольно Даша, – когда её дадут ещё? Даже карточек банковских нет.

– Заведём тетрадь, типа «бухгалтерии», – внёс ясность Богдан, – на первое время одолжу вам денег, так и быть! Со стипендии отдадите. Повторяю, при условии хорошего поведения, не как с новостями вышло!

– Извините, – изобразила более виноватую гримасу Елагина, – вы всем по вкусам станете брать?

– Ага, щас! И подкуривать каждой прибегать! Какие возьму, такие возьму! Помню, когда сам срочку служил, у нас бойцы «Перекур» тянули, говорили: «Дрянь – редкостная!» Станете выпендриваться, достану вам по блату его.

– Поняла.

– Что у нас по распорядку? – задал Богдан вопрос в «пустоту», не обращаясь к кому‑либо конкретно, однако Полина ему ответила:

– Вечерняя поверка.

– Да? Ну её в баню! Видно же: все на месте, надеюсь, никого не подменили в столовой?

– Никак нет! Все наши! – отрапортовала Беда.

– Верю. Тогда давайте: умывание, душ, естественно, по очереди, а не по две туши в пять кабинок. Кто в очереди на водные процедуры или уже их завершит – займитесь самоподготовкой. Без пятнадцати десять, подготовка ко сну. Всё. Наряда это не касается, передайте им. Отставить! сам их проинструктирую. Вопросы?

– Что в нашем случае означает самоподготовка? – уточнила Елагина, – форму гладить, в порядок себя приводить?

– В нашем случае… делайте чего хотите! Только тихо и без нарушения устава. Хочешь – почитай, если умеешь, хочешь, форму погладь, бытовка открыта; вещи какие в тумбочке своей разложи, спортзал у нас есть, хочешь – сходи… только потише там и ДО душа, а не после! Вообще, самоподготовка обычно после обеда… у нас особый случай, да и я здесь решаю, что и когда. Это касается всех, не только Елагину, ну, что я перечислил. Разрешил бы вам и телик посмотреть, но‑о… не заслужили, равно как и перекура! Курилку не открою сегодня, а планировал, но нет! Сигареты Елагиной не выдам до утра. А Азаровой нет на месте. Смотрели неуставное «мыло» все? Значит, все и виноваты. И прошу – не шумите! Вам же лучше, если я останусь в хорошем настроении. Ещё вопросы?

– А можно… ой… разрешите повесить на дверце тумбочки фотографию сына? – поинтересовалась Барвенкова, – я спрашивала у Белковой, она сказала у вас уточнить.

Сперва от её вопроса ротный воспитатель опешил, потом вспомнил:

– Ах, Ануйка, у тебя ж малолетний ребёнок есть, только, – он хотел добавить, мол: «Сочувствую, что тебе не дают его видеть», вовремя передумал, не стал сыпать соль на рану, – только аккуратно повесь, не скобами, которыми брёвна крепят, присандаливай. Скотчем тоненьким, его в бытовке найдёшь. Остальным тоже: фотографию родителей, возлюбленного, друзей, допускается повесить, чтоб без энтузиазма. И никаких «звёзд», тем более забугорных, только ваши близкие. Всё! Разойдись! Время не ждёт.