Прямая видимость. Осужденная… курсант
На команду вышел ротный воспитатель, они отошли с замполитом в сторонку, о чём‑то пошептались, Вострикова не расслышала всех слов, поняла только: Валеев хотел поприсутствовать на их беседе «тет‑а‑тет», Богдан его отбрил.
– Чего стоишь? – обратился Старохватов к Эфке, когда подполковник покинул расположение, – я тебя жду, жду, а ты здесь слоняешься.
– Я думала, вы меня вызовете.
– Постучать не пробовала? Ладно, – открыл капитан электронным ключом дверь кабинета, – прошу.
Лидия робко шагнула внутрь, встала справа у шкафа, заслонив собой домофон: она не стала утолять любопытство и рассматривать антураж, сразу опустила глаза в пол, и без того бледная кожа Востриковой приняла оттенок мела. Богдану показалось – курсантка дрожит, словно на экзекуцию её пригласили.
Богдан прошёл в своё кресло и оттуда возмутился:
– Чего стоишь?! Бить тебя не стану, проходи и присаживайся, стул вон стоит, – он указал влево, за диван, – бери. Да смелее ты.
Через пару минут в дверь постучали, на пороге показался Керимов с тазиком, завёрнутым в синий пакет.
– Ас‑саляму алейкум! – поприветствовал Ренат, – держи свои пирожки. Скажи, я тебе пекарь, что ли?
– Алейкум салам. Погоди! – поднял Богдан указательный палец к потолку и посмотрел на телефон, – раз, два, три… странно!
– Чего? – не понял старший лейтенант.
– Обычно, когда ты ко мне заходишь, сразу звонит телефон и меня спрашивают: «Керимов не у вас?»
– Ой, ну тебя! Я помолюсь в бытовке? Там же чисто по‑прежнему?
– Пойди, конечно! Ещё чище, чем вчера, наряд постарался. Только не отвлекай нас, беседа приватная намечается.
– Принял.
Зампотылу покинул кабинет, ротный снова обратился к подчинённой:
– Кофе, чай?
Лида не ответила, что‑то пробурчала и утвердительно закивала головой.
– Не робей, курсантка! Хоть ты и не истребитель. Значит, чай. Угощайся, – Богдан развернул тазик с пирожками, Вострикова молча взяла один.
«Проверку „на сержанта“ не прошла!» – отметил капитан.
Налив чай подопечной, а себе крепкого кофе, Старохватов вернулся в кресло и продолжил:
– Рассказывай! Посмелее.
– Что именно?
– Горегляд не говорила, о чём мы беседовали с ней?
– В общих чертах, – вроде несколько ободрилась Лида.
– Тогда давай, с самого начала: родилась, училась, судилась, побрилась, ха‑ха‑ха. Извини…
Вострикова Лидия Юрьевна родилась 17 декабря 2004 – го года в Воронеже. Вопреки стереотипам, воспитывалась Эфка в благополучной семье: отец много работал, почти не пил, деньги приносил приличные в дом и трудиться маме (Тамаре) не приходилось – она домохозяйка, которая много времени уделяла воспитанию дочери. Имелись у девочки бабушка с дедушкой в деревне, к которым на лето Лида приезжала до 13‑ти лет с большим удовольствием, после… через силу! Подростковый (или предподростковый) возраст брал своё, гормоны били, интересы менялись.
В семье Востриковых главной являлась мама, она же и была «строгой», отец, конечно, подкаблучником не стал, всё же, сильно жене не перечил, однако дочь никогда не наказывал, баловал всячески, из‑за чего порой происходили перепалки с супругой, мол, – «Ты ангел, а я тираниха у нас! Я её за дело наказываю, а ты балуешь! Я ей сказала: никакого планшета, если хоть одна тройка в четверти выйдет, а у неё их аж пять! Ты его взял и купил! Странное наказание, не находишь?»
Для пущего примера, об отношении отца к дочери, можно привести следующее: Лида, как девочка весьма избалованная, после 13‑ти лет начала искать «новых ощущений», ввязалась в компанию постарше себя, не сказать – плохую, среднюю. Понравился Востриковой один мальчик и решили они подружиться поближе, связаться организмами. Вышло неудачно! У Лиды пошло кровотечение внизу, остановить его самим не получилось, пришлось вызвать скорую. Естественно, врачи сообщили Тамаре (и родителям мальчика), что стряслось. Ох и ругала мама дочку! Правда, к чести Востриковой‑старшей, не била подростка, и претензий родителям набедокурившего парня не выдвигала. Она тогда сказала:
– Вот отец придёт с работы, обрадуем его твоим «взрослением»! Тут даже наш добряк не удержится, вместо очередной безделушки всыплет тебе наконец‑то ремня, и пулей в деревню к свекрови отправит!
Юрий пришёл в тот день поздно, настроение у него оказалось не самое лучшее, тут ещё новость про «подвиг» кровинки. Дочка сидела в зале с мамой, плакала, молча выслушивая нотации Тамары. Батя подошёл к Лиде, обхватил её за плечи, громко произнёс:
– Родная, ты понимаешь, что ты натворила? Так нельзя, нельзя! Посмотри на маму, ты не видишь? Ей же завидно‑о!
Супруга не сразу поняла смысл сказанного мужем, когда осознала, гнев её резко переключился с дочери на любимого:
– Юра! Ну ты дурак?! Нет, честно – дурак! вот как с тобой можно говорить‑то по‑человечески?! Ой, ну вас! Надо вина выпить, чего с дураками говорить?
– Том, Тома! – Побежал за женой муж, – да подожди, – старался он говорить серьёзно… не получалось: вырывались смешки, – да ладно, чего такого? Обратно не вернёшь сделанного, убить её теперь? Наоборот, надо разъяснить о мерах безопасности, Тома!
– Иди ты, дурка кусок!
От подобных поблажек Лида делалась более избалованной! Вскоре появилась новая компания, новая «любовь до гроба» и‑и… последнее её пристрастило к запрещённым веществам. Начиналось, как обычно, – «Попробую разочек и всё!» – Сколько судеб погубило это ошибочное мнение, – «Со мной так не будет, я особенный (ая)!». И родственное тому понятие, – «В жизни надо попробовать всё», – тоже до добра не доводит. Не довело оно и Лиду, втянулась девочка в губительное дело. Денег, которых отец на карманные расходы выделял значительно (уж для подростка – точно!), стало не хватать для возрастающих потребностей организма к отраве… потому Вострикова не придумала ничего лучше, чем заняться распространением «медленной смерти». Поставщики яда, как нередко случается, в один прекрасный день слили курьера. При аресте у Лиды нашли значительное количество запрещённых веществ и… дальше понятно.
Почему родители до последнего не замечали отвратительной привычки дочери? Психология! Порой мы не видим того, что нам неприятно, сами создаём для себя идеал в другом человеке, пускай и настолько близком, наслаждаемся им, «идеалом», и даже если кто‑то прямо скажет, постарается открыть глаза на правду – не поверим! Аналогичное вышло с Востриковыми.
