Путь к свободе
Луна, выплывая из‑за облаков, изливала тусклый свет на землю. Ветер несколько стих, но снег все еще шел. Борис и Коба бежали по лесу, надев на лагерную одежду костюмы, добытые в кабинете коменданта.
– Это хорошо, что снег… Удача, наконец‑то, улыбнулась нам! Теперь собаки не смогут нас учуять! – кричал Борис, оглядываясь назад, на своего наставника.
«Я не ошибся в этом парне!» – подумал Сталин. Старику тяжело было поспевать за молодым, да и больная нога, по‑прежнему, напоминала о себе, но из последних сил он припустил… Как вдруг кольнула острая боль в сердце, свет померк в глазах, – Сталин рухнул на землю, запорошённую весенним снегом.
Борис не сразу заметил отсутствия своего наставника, после чего остановился и растерянно оглядывался по сторонам.
– Коба, где ты? – прокричал он, бросаясь назад, и вскоре нашёл Сталина лежащим без сознания.
Юноша пытался привести старика в чувство, растирал ему лицо снегом, но ничто не помогало.
– Что же мне делать?! – в отчаянии вскричал он тогда. В этот миг до его слуха донеслись какие‑то звуки, как будто голоса. «Это не могут быть эсэсовцы: они сейчас заняты делами в лагере!» – подумал он и вдруг отчетливо расслышал русскую речь.
– Братцы, – тогда вскричал Борис, бросившись навстречу голосам, – братцы, помогите!
Сквозь пелену снега он с трудом разглядел двух длиннобородых стариков с котомками за плечами.
– Дедушки, помогите: мой отец потерял сознание, и мы заблудились! – прокричал, подбегая к ним, Борис.
Те переглянулись.
– Где же он?
Борис с удивлением понял, что обознался.
– Идёмте. Я покажу вам, отцы.
***
В то время, когда отшельники переносили товарища Сталина в свою подземную обитель, Александр Васильев ехал на комендантском автомобиле по дороге на Гитлербург.
Ранее, едва открылись ворота, он бросился к дому коменданта. На его счастье во дворе стоял новенький фольксваген, на котором начальник лагеря недавно приехал из города, где был с тайным визитом у девушки Анхен. Тогда Васильев позабыл о коменданте (он так же, как Борис, хотел отомстить ему) и сел за руль.
У ворот автомобиль был обстрелян из пулемёта; но все же ему удалось, пригнувшись, благополучно покинуть лагерь.
Васильев не знал, что делать дальше: без денег, без документов и приличной одежды…
Он ехал по дороге, ведущей в Гитлербург, и этот путь прошел без происшествий. Однако, будучи уже на подступах к городу, впереди на перекрёстке он вдруг заметил патрульную машину и остановился в нерешительности.
– Что делать? А, была – ни была! – сказал Васильев после недолгого колебания, нажимая на педаль газа.
Он тронулся навстречу неизвестности. Полицейский предсказуемо подал знак остановиться.
– Хорошо, будь, по‑твоему, – проговорил Васильев и съехал на обочину, остановив автомобиль, после чего открыл окно и потихоньку передёрнул затвор автомата.
Выпустив короткую очередь, он вышел из автомобиля, забрал из кармана истекающего кровью еще живого немца кошелёк с деньгами и поехал дальше как ни в чём не бывало…
В кошельке нашлось три тысячи рейхсмарок. «Неплохо для начала!» – подумал Васильев и невесело усмехнулся.
В Гитлербурге он нырнул в первый попавшийся дворик, где на верёвках висели чьи‑то вещи. Тогда он скинул свой арестантский наряд и облачился в чужие брюки и куртку.
Так, Александр Васильев оказался на свободе и снова воспылал жаждой мести…
Глава седьмая. Незримый фронт
Вальтер Зиберт, группенфюрер СС, заместитель руководителя отдела гестапо по решению церковного вопроса, погрузился в свои размышления и не замечал слежку: четверть часа за ним неотступно ехала чёрная машина. Эта оплошность едва не стоила ему жизни…
«Старею! Что же это: я мог сам привести их к Хельге?! Так, без паники! Скорее всего, у них ничего на меня нет, – рассуждал про себя Зиберт, – иначе они были бы более решительны. Если теперь я начну дёргаться, это вызовет лишние подозрения. Но слежка вряд ли прекратится сегодня или завтра, а мне надо поговорить с Хельгой! Остаётся лишь одно. Кто не рискует… Чёрт возьми!»
Хельга была его связной и жила на окраине Берлина. Теперь Вальтер остановился перед ее домом и, выйдя из автомобиля, нажал на кнопку звонка. Вскоре послышались шаги, и дверь отворилась. Красивая молодая женщина встречала его ослепительной улыбкой и нежным поцелуем. «К чему бы это?» – с удивлением подумал Вальтер, вспомнив, что они давно расстались, и вгляделся в ее лицо. Потом он зашёл в дом и снял одежду.
– Как прошёл день, милый? – спросила Хельга.
– Хорошо, – отвечал Вальтер, – только устал немного да жутко проголодался.
– Всё готово. Сейчас накрою на стол, – проговорила Хельга, подавая ему листок бумаги. Он прочёл: «Дом прослушивается!» – и мгновенно побледнел: «Стало быть, они всё знают?! Нет. Если бы это было так, меня бы сейчас уже допрашивали в застенках гестапо!»
За ужином Хельга поднялась из‑за стола и сходила в гостиную. Оттуда она вернулась с карандашами и чистыми листами бумаги.
– Я видела тётушку сегодня, – сказала Хельга, что‑то написав на листке. Вальтер прочёл: «За нами следят!»
Он кивнул.
– Как поживает тётушка? На здоровье не жалуется?
– Она снова спрашивала, почему мы до сих пор не женаты? – сказала Хельга и придвинула ему листок: «Что нам делать?»
Вальтер написал карандашом на бумаге ответ: «Продолжать в том же духе. Мы – обычные любовники».
Она прочла и улыбнулась.
– И что ты ответила? – спросил он вслух и придвинул ей листок: «Я приехал к тебе с новым заданием из Центра. Мне поручено собрать сведения о нацистском сверхоружии – атомной бомбе».
Хельга изменилась в лице. Вальтер скривил губы в усмешке: «Простенькое заданьице, не правда ли? Они, видимо, думают, что Мюллер – мой близкий друг!»
– Я сказала, что мы любим друг друга, а брак – не главное в жизни! – отвечала на вопрос, заданный Вальтером вслух, Хельга и написала ему на бумаге: «Что передать в Центр?»
«Попробую действовать через знакомых учёных», – отвечал он таким же образом. Хельга с тревогой поглядела на него: «Будь осторожен, Вальтер!»
