Путь к свободе
– Германии или рейха[1]? – парировал Фишер и вдруг заговорил вполголоса. – Я знаю то, что может спасти эту страну…
Тогда Фридрих подошёл к нему вплотную.
– Вы правы, – прошептал учёный, – я хотел передать сведения об оружии массового поражения в руки западных спецслужб, потому что иначе коричневая зараза поразит весь мир! Схемы, чертежи, – все в моей голове. Мне ничто не угрожает, и, когда я вам понадоблюсь, вы будете знать, где найти меня…
От этих слов Фридрих Штутгарт пришёл в ярость и ударил учёного кулаком по лицу. Однако Фишер оказался прав: вынесенный ему расстрельный приговор был вскоре заменён на исправительные работы в исследовательском центре на острове Пенемюнде, где он должен был, как и прежде, служить на благо великой Германии…
***
Герой Великой войны, награждённый Железными крестами, Фридрих Штутгарт поступил на службу в СС по протекции своего дяди, генерала вермахта. Он любил Германию и ненавидел своих коллег, которых про себя честил не иначе как лицемерами, трусами и интриганами… Фридрих чувствовал, что с каждым днём всё больше становится похожим на них, и вскоре возненавидел самого себя. Он не мог избавиться от ощущения пустоты в душе своей и всё чаще пытался забыться в баре за кружкой пива и в обществе проституток.
Теперь слова учёного явно задели его за живое…
После службы Фридрих зашёл в бар, – на сей раз он сел за стойку и заказал шнапс.
Тем временем, за столиком у окна сидел статный светловолосый человек в штатском. Это был Вальтер Зиберт. Он тоже заливал своё горе…
– Официант, ещё шнапса! – прокричал Зиберт, потрясая пустой бутылкой, потом он обернулся и заметил человека, который сидел у барной стойки и пил бокал за бокалом. Лицо этого человека ему показалось знакомым. Пытаясь вспомнить его, Вальтер Зиберт начал трезветь. И, наконец, его осенило – «в коридоре здания гестапо, – вот, где я его видел!»
«И что же привело сюда этого нациста?» – подумал он и, пошатываясь, направился к стойке.
– Яблочного шнапса мне, – обратился он бармену и, чуть помедлив, покосился на Фридриха Штутгарта:
– Кажется, у вас проблемы?
Тот, не оборачиваясь, злобно прошипел:
– Я сам решаю свои проблемы!
– Да, я вижу, – усмехнулся Зиберт.
Тогда Фридрих Штутгарт исподлобья взглянул на него.
– А вас сюда что привело: горе или радость?
– Вы правы, мы все ищем что‑то своё на дне бутылки, – в знак согласия кивнул Зиберт, поднося наполненный бокал к губам, но вдруг он передумал и поставил его обратно на стойку.
– Быть может, одно и то же… – задумчиво промолвил Фридрих.
Тогда Зиберт протрезвел окончательно и азартно блеснул глазами.
– Да, наверное, вы правы! Меня, кстати, зовут Вальтер, – он протянул руку, и Фридрих Штутгарт нехотя пожал её, назвавшись.
– Ну, что, Фридрих, выпьем каждый за своё горе? – спросил с улыбкой на губах Зиберт, беря бокал. – И, думаю, довольно на сегодня… Проблемы решаются не за бутылкой шнапса!
Фридрих глядел куда‑то вдаль потухшим мрачным взором, в этот миг он внезапно ощутил непреодолимое желание выговориться.
– Я свободный человек, но, кажется, меня заперли в темнице, из которой нет выхода… Я живу в великой стране, но не могу отделаться от ощущения, что всё идёт не так, как должно. Что делать, если чувствуешь отвращение к своей работе, если видишь вокруг себя пустоту? Людей много, они всё бегают, суетятся, доносят друг на друга, а ты один, словно в открытом космосе! Что делать, если мир, в котором живёшь, катится прямиком в пропасть? И ты не в силах остановить это! Кругом стены. Выхода нет. Хочется лишь одного – забыться…
Он осушил бокал и снова наполнил его, – тем, что еще оставалось в бутылке. «Да, приятель, у тебя и, правда, проблемы!» – решил про себя Вальтер Зиберт и сказал вслух:
– Иногда полезно и вовсе не думать. Когда отпускаешь мысли, ничего хорошего в голову не приходит! Мир не так уж плох, да только слаб человек по природе своей и всё извращает…
– Да, может, вы и правы, – нехотя согласился Фридрих. – Вот только меня не покидает ощущение иллюзорности происходящего. Мне кажется, будто я живу в нереальном мире, что ничего этого нет, и никогда не было…
Вальтер покачал головой.
– А ты? Тоже нереален? Или я?
Фридрих призадумался, выпил залпом очередной бокал шнапса и сказал:
[1] Рейх – империя. Эпитеты: «Третий рейх», «Тысячелетний рейх» (прим. авт.).
Конец ознакомительного фрагмента
