Путь к свободе
В тот день Карл Вайс проснулся поздно. Он исподлобья взглянул на обнажённую проститутку, которая страшно храпела во сне.
Лучи солнца пробивались сквозь занавеску на окне. Карл Вайс понял, что проспал (накануне вечером он планировал встать пораньше), и вскочил с кровати, одеваясь на ходу. «Всё из‑за этой стервы!» – с досадою подумал Вайс, почувствовав отвращение к женщине, которую вчера ему подарили офицеры лагеря, и, сдерживая жгучее желание пристрелить её: «Я убиваю только врагов Родины и фюрера!»
В своём кабинете Карл Вайс сел за письменный стол и приступил к делам. Он просматривал план расширения лагеря. Предстояла большая работа: строительство пяти новых бараков, сторожевой вышки и ещё одной газовой камеры.
Через час Карл Вайс вызвал своего помощника – Ганса Хигерта.
– Хайль Гиммлер! – эсэсовец выбросил руку высоко вверх, вытянувшись по струнке перед своим начальником.
– Хайль, – мрачно отвечал Карл Вайс. – Садитесь.
Эсэсовец сел, не подозревая, что над ним сгущаются тучи.
– Сегодня, в день нашей великой победы, мне бы не хотелось говорить о делах, – начал Карл Вайс и гневно сверкнул глазами. – Но враги фюрера не дремлют, а значит, у нас не может быть выходных! Беглецы не найдены до сих пор, и кто‑то должен ответить за это…
Прошло немало времени, и Хигерт надеялся, что шеф позабыл о сбежавших заключённых. Теперь эта ошибка могла стать роковой для него.
– Господин комендант, поиски продолжаются, но пока безрезультатно, – побледнев, проговорил Хигерт. – Мы поймали почти всех…
Карл Вайс нахмурился.
– Его одного мне найдите!
– За это время он мог уйти заграницу, – мрачно заметил Хигерт.
– Ганс, вы, кажется, чего‑то не понимаете, – приходя в ярость, вскочил с места Карл Вайс. – Если не принесёте мне голову этого человека через неделю, мне принесут вашу…
Бунт был поднят в конце марта. И когда заключённые убежали из лагеря, внезапно разыгралась метель. Снег шёл всю ночь; натасканные немецкие овчарки потеряли след. Семерых беглецов на другой день нашли высланные на поиски дисколёты вермахта. Один вскоре объявился в городе, а двое других – те как сквозь землю провалились. Впрочем, это было недалеко от истины…
Хигерт упал духом; он знал, что Вайс своих слов не бросает на ветер, и с содроганием вспоминал, как расстреливали солдат СС после бунта.
– Где искать его? – бормотал Хигерт по пути к гаражу. – Мои люди рыскали по всей округе целый месяц. И никаких следов… Вайс верен себе. Он убьёт меня!
Альберт Райх присвистнул, когда Хигерт не ответил на его приветствие и прошёл мимо, разговаривая сам с собой. В уме этого человека, пришедшего в отчаяние, лихорадочно созрел план бегства. Он сел в свой фольксваген и поспешно выехал из лагеря.
Вечером в комендантском доме состоялся праздничный банкет. Поздравлять любимца фюрера с Днём победы пригласили певичку из Гитлербурга, которую звали Марта Клаус. В зале за праздничным столом, что ломился от обилия кушаний и вин, собрались все офицеры лагеря в эсэсовских мундирах. Не было одного лишь Ганса Хигерта, но его отсутствия никто даже и не заметил.
Играла музыка, офицеры оживлённо разговаривали. Альберт Райх с широкой улыбкой на лице что‑то рассказывал молодому худощавому оберштурмфюреру. Карл Вайс посреди общего веселья сидел мрачнее тучи. Когда он поднялся с бокалом вина в руке, все офицеры тотчас умолкли и последовали его примеру. Музыка в зале притихла. Карл Вайс с каменным лицом, ни на кого не глядя, произнёс тост:
– За нашу великую страну, одержавшую победу в войне, о которой будут помнить все будущие поколения арийцев! Слава Германии!
– Слава Германии! – дружно подхватили офицеры и залпом осушили бокалы. Потом все, как один, сели; снова зазвучала музыка, и продолжились прерванные разговоры…
Однако, в тот миг, когда на сцене появилась Марта, и она запела, в зале повисла тишина, а от мрачного настроения Карла Вайса вскоре не осталось и следа. Блондинка с голубыми глазами и приятным голосом поразила воображение всех присутствующих. Она виртуозно исполняла известную песню из кинофильма «Девушка моей мечты», которую некогда пела блистательная Марика Рёкк. Карл Вайс не сводил с неё глаз, и офицеры тотчас поняли, что эта красавица очаровала его, а от избранницы любимца фюрера лучше держаться подальше…
«Эти губы, этот гордо приподнятый носик, эти глаза, что смотрят на меня столь смело… Это всё моё. Чистокровная арийка! Богиня!» – думал он в предвкушении скорого наслаждения.
Когда банкет закончился, и пьяные офицеры, шатаясь, расходились по своим квартирам, Карл Вайс, который за весь вечер выпил лишь один бокал вина, подошёл к Марте и пригласил её на ужин. Вскоре они остались наедине. Карл не скупился на комплименты, восхищаясь её талантом. Марта улыбалась, слушая его похвалы. «Теперь она моя!» – понадеялся он и пошёл на приступ сей крепости, но… внезапно получил отпор. В ответ на приставание она отвесила ему звонкую пощёчину… Особо уполномоченный фюрера, привыкший, что женщины сами ему на шею вешаются, даже растерялся.
– Я добропорядочная гражданка рейха, а не какая‑нибудь проститутка! – прокричала Марта, покраснев от гнева. – Вы меня оскорбили до глубины души!
– Да вы знаете, кто я такой?! Как вы смеете? – воскликнул Карл, приходя в ярость.
– Я арийка в десятом колене и требую к себе уважительного отношения! Мне ведомо, кто вы и что моя жизнь – в ваших руках. Одно ваше слово – меня тотчас расстреляют. Но я готова к смерти: честь мне дороже жизни!
Карл на мгновение опешил. «Вот это женщина!» – в восхищении подумал он и извинился перед Мартой. На другой день она вернулась в Гитлербург. А он с тех пор часто вспоминал о ней…
***
В то время, когда в комендантском доме веселье было в самом разгаре, Ганс Хигерт ехал по дороге на Гитлербург. Он надеялся сесть на самолёт до Тегерана ещё до захода солнца. «У Ирана, – думал дезертирующий эсэсовец, – с рейхом не заключён договор об экстрадиции. Не будут же они ради меня одного начинать новую войну!» Но пересечь границу ему было не суждено, а всё из‑за нелепой случайности – кончился бензин… В спешке Хигерт проскочил мимо двух бензоколонок и не заправился. Автомобиль остановился посреди дороги. Неподалёку чернел лес. «Я погиб!» – в отчаянии воскликнул немец, выходя из машины, но, будучи эсэсовцем, постарался взять себя в руки. Он усиленно соображал и разговаривал сам с собой:
