Путь рыцаря. Роман

– Значит, спрашивать, что вы прячете даже от своей охраны – бесполезно?

– Абсолютно бесполезно, – отрезал Морли. – Это мое дело. А ваше дело – меня защищать.

Гай пожал плечами, сворачивая одеяло, и раздраженно заметил:

– Как мы можем вас защитить, если ничего не знаем о противнике?

Корабль качнуло сильнее обычного, и Морли, не удержавшись на ногах, покатился по палубе. Гай кинулся следом. Графа прижало к борту и накрыло волной. Накренившееся судно будто помогало штормовому морю – волна приподняла коротышку и потащила с собой. Гай едва успел ухватить его за камзол. Ткань трещала, вода заливала глаза, Морли судорожно цеплялся за обшивку, а корабль слишком медленно выравнивался, возвращая телам привычную точку опоры.

– Отпустите руки! – закричал Гай. – Я заброшу вас обратно!

Морли обжег его пронзительным взглядом. Нужно было решать, насколько он доверяет своему охраннику.

– Бросайте! – прорычал Гай сквозь зубы. Он еле‑еле держался, мокрая ткань выскальзывала из занемевших пальцев, но граф все‑таки разжал руки и юноша, резко перебросив его через борт, повалился рядом на палубу. Величественно и плавно вернувшись в вертикальное положение, корабль, чуть не потерявший пассажиров, продолжал рассекать просторы бушующего пролива.

Хлопнула дверь каюты, и Кэри поднял голову. Насквозь мокрые, обессилевшие спутники повалились на свои лежанки. Вейзи ругался сквозь зубы, Гай снял куртку и закутался в одеяло. Кэри переводил взгляд с одного на другого.

– Вы за борт, что ли свалились?

– Почти, – мрачно отозвался граф, сдирая мокрую одежду.

– Все потому, что вы не переносите качку, – сочувственно кивнул Кэри, на что Гай только криво усмехнулся – уж как Морли переносит качку, ему было известно.

– Все потому, что на этом дырявом корыте нет отдельной каюты для знатных пассажиров! – рявкнул граф и, плотно закутавшись в свое одеяло и прижав к груди драгоценную ношу, отвернулся к стене.

Кэри пожал плечами.

– Морская болезнь – она и в роскоши не легче. Правда, можно не выходить… но запах…

Гай фыркнул и тоже повернулся на бок. Это Морли придумал сказочку про свой слабый желудок, но на деле всем было бы спокойнее, если он мог пересчитывать свои сокровища в собственной каюте.

Наутро ветер утих, и впереди показалась тонкая полоска берега. Промытый вчерашним штормом корабль блестел, как детская игрушка. Пассажиры выбрались на палубу и стояли, вглядываясь вдаль, каждый занятый своими мыслями.

Морли отправил Кэри распорядиться насчет завтрака, а сам повернулся к Гаю и прищурился.

– Ты ведь хотел знать, что за ценности я везу?

Гай пожал плечами. И подозрительность, и неожиданное доверие Морли настораживали его одинаково.

– Ты слышал про мятеж, поднятый сыновьями короля?

– Конечно, – кивнул юноша, хотя слышал об этом в ту пору, когда еще казалось, что уж его‑то это никак не коснется.

– Вся Аквитания сейчас – большой военный лагерь, – продолжал граф. – Бароны поднялись и одерживают победу за победой.

– Король Генрих не может усмирить вассалов? – удивился Гай, считавший, что сильнее короля Англии нет никого в мире. Ну, разве только Папа…

– Может, и обязательно это сделает, если… – он поднял короткий палец с золотой печаткой. – Если английские бароны не поддержат мятежников.

Гай нахмурился.

– А они поддержат?

Морли погладил себя по камзолу, под которым был спрятан его драгоценный кошель.

– Они поддержат, – прошептал он. – Здесь – печати двенадцати английских баронов, согласившихся выдвинуть войска против короля Генриха. Их слово – ценнее золота.

Но Гай все никак не мог понять.

– Почему? – настойчиво спросил он у графа. – Неужели бароны так легко предадут своего короля? Ради чего? Ради денег?

Морли задумчиво смотрел вдаль, где в туманной дымке постепенно прорисовывались белые скалы.

– Ах, мой мальчик… Это все она. Ради нее многие готовы были предать своих владык. Ты увидишь. Ты поймешь, я уверен.

– Вы говорите о королеве‑матери? – удивился Гай, быстро произведя подсчет. – Ей же уже… ну… много лет.

– Я говорю о прекраснейшей женщине на свете – королеве Алиеноре Аквитанской, Золотой Орлице, как называют ее в песнях, – он хитро блеснул черными глазами и неожиданно спросил. – А сколько лет было той девице из дома судьи?

Гай промолчал, он только надеялся, что не сильно покраснел при этом, но видимо, надеялся зря – Морли, глядя на него, радостно рассмеялся.

– Поверь мне, иногда возраст не имеет значения.

– Так все эти бароны… из Англии – они готовы предать короля из‑за любви к королеве? – недоверчиво спросил Гай. – И вы?

Морли философски поднял лохматые брови.

– Ну, денег тоже немало пошло… – цинично заметил он.

 

Сойдя на берег в устье реки Гаронн, путники раздобыли себе коней и двинулись в Пуату – столицу богатого, цветущего края, пронизанного тысячей ручьев и рек, раскинувшего свои широкие поля под ласковым голубым небом благословенной Франции.

Морли торопился. Он нещадно подгонял коня, и трое охранников едва поспевали за ним – их лошади были поплоше. Когда наступил вечер, Кэри и Гай еле смогли уговорить патрона переночевать в придорожной гостинице. Раздосадованный задержкой граф потребовал, чтобы охрана в этот раз расположилась на ночлег прямо у двери. Парни перетащили свои тюфяки на небольшую площадку перед дверью его комнаты и теперь устраивались, как бездомные псы, отыскивая удобное положение на твердом полу.

– Чудит граф, – негромко сказал Джек, ухмыльнувшись и кивнув на дверь. – Перепугался до смерти тогда, еще в Англии, и на корабле все время трясся.

– Я бы тоже трясся, – оборвал его Кэри. – Катар просто так не отступается.

Джек почесал затылок.

– Так его ж того… – он мотнул головой. – Я сам за порог вытаскивал.

Гай насторожился и замер. Кэри посмотрел на него и ободряюще кивнул.

– Ты тут ни при чем, хорошо бросил. Только его так просто не возьмешь, он же заговоренный… Язычник, а они все колдуны, известное дело…

Гай расширившимися глазами смотрел на товарища.

– Так он что, жив?

Джек крякнул. Кэри лег и закутался поплотнее.