Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб

«Органы должны быть внутри, внутри!» – хмуро думал он.

Приближалось время ужина. В лесу стрекотали последние насекомые, а кое‑где слышалось сонное уханье сов. Похолодало. Нуска нещадно мерз, но все равно не жалел, что оставил теплые одежды во дворце. Он не хотел выделяться или как‑то подчеркивать свою значимость, тем более если им придется столкнуться с кем‑то из лесного племени.

Лесное племя… Нуска знал о нем не так много. Пускай его мать умерла, когда он должен был неплохо соображать, но никаких воспоминаний о тех временах у лекаря не сохранилось. Все, чем он интересовался, – это лесной язык и лесные песни. Они казались ему на редкость красивыми и мелодичными, в отличие от других пошлых песенок, которые доводилось слышать в трактирах. Лесные мелодии отличались легкой грустью, полной желаний о несбыточном.

Во всяком случае, так это понимал Нуска, проводя ночи за переводами старинных текстов. Ни одна история лесного народа не заканчивалась хорошо, а во всех легендах и сказаниях кто‑то либо страдал, либо умирал, либо не достигал желаемого.

В этом Нуска видел какую‑то скрытую истину, стоящую в основании окружающего его мира.

Однако ужин прежде всего. Кушать подано, господа!

К сожалению, Нуску усадили за первый костер, где расположились наиболее знатные персоны. Был там и эрд, и та юная сифа. По левую руку от эрда устроился седой карборец, а по правую – арцент, чье лицо было исполосовано следами былых сражений.

– Через два дня мы достигнем границы, – начал густым басом карборец, откусывая приличный кусок мяса и с хрустом перегрызая кость. – Какие планы?

– А какими они могут быть? Эрд Син ведь оставит нас в деревне, верно? – хмыкнул арцент, бросив короткий взгляд на правителя.

– Верно, – подтвердил эрд, не стесняясь открыто говорить о своих планах даже под осуждающими взглядами бывалых бойцов.

– Тогда зачем мы вообще туда скачем? – удивился карборец после небольшой заминки. Видимо, кость поперек горла встала.

Нуска только хмыкнул и занялся своим ужином.

– Вильна настояла, – признался эрд и пожал плечами.

– Ха! Согласен, с ней не совладать! – посмеиваясь, проговорил арцент, который уже покончил с первой порцией и тянулся за второй. – Понимаю, господин, понимаю! А это правда, что она сделала вам предложение? Да еще и сразу после смерти своего отца?

– Откровенная ложь, – хмыкнул Син, без особого удовольствия ковыряясь в своей тарелке.

Нуска только приподнял бровь, но промолчал. Кто мог услышать тот разговор, помимо него, да еще и разболтать новость по всей округе?

Они обсудили еще пару несущественных тем. Видимо, никто не собирался пререкаться с правителем и настаивать на своем участии в столь сложной миссии. Мара тоже молчала, но ее взгляд то и дело обращался к эрду. И в эти моменты Нуска не видел на ее лице ни обожания, ни уважения, ни страха. Наоборот, в них было что‑то такое, что заставляло его насторожиться.

Нуска, верный своим инстинктам, решил не впутываться в это дело. Да кто их знает? Может, она – бывшая любовница Сина? Или того хуже…

Потеряв всякий интерес к еде, Нуска полюбопытствовал:

– А алкоголь есть?

– Ха! Да навалом! Выпьешь с нами? – тут же отозвался арцент, потирая сальную щетину на лице.

– Не откажусь.

– Хей, солдаты! Притащите‑ка для нашей компании пару бочек с ромом!

Нуска нахмурился. Каким таким ромом?

– О, так ты не знаешь? Этот терпкий напиток берут с собой мореплаватели. Пересекая моря и океаны, они пьют и едят этот ром, а заодно и лечатся им же.

– Звучит сомнительно. Какой же он крепости?

– Ха! Да все сорок градусов!

У лекаря глаза на лоб полезли. Разве такое можно пить?! Вот кровоточащие раны заливать – да, но не внутрь же!

– Да ты не бойся – просто попробуй! Наверняка не впервой пить, так что ничего страшного не случится.

Собственно, Нуска так и поступил. Красивой посуды у них с собой не было, а потому ему разом наполнили деревянную кружку этим vae`al напитком. Он с сомнением изучал пахнущую спиртом жидкость, но, не желая прослыть слабаком, малость отпил. Вкус был просто непереносимым, горло жгло, а к голове сразу прилила кровь. Но Нуска про себя отметил, что ему стало гораздо теплее, а от нескольких последующих глотков – и веселее.

– Что ж! Не так плох этот ваш ром! Всего‑то пинту выпил – а уже качает!

Нуска вновь отдался веселью. Некоторое время он еще посидел со старыми солдатами, а затем отправился к молодым бойцам. Те тоже не постеснялись открыть бочки: все шумно говорили, смеялись, а вскоре и Нуска влился во всеобщую пьянку. Для дворцовой стражи лес не представлял опасности, так что грех было не выпить.

Всего за четверть часа Нуска стал для всех своим: с ним делились историями о неудавшейся любви, о путешествиях и походах. О войне. Лекарь крепко обнимал растрогавшихся солдат за плечи, даже не зная их имен, и чувствовал себя живым и счастливым. Однако, подняв голову и бросив короткий взгляд в сторону другого костра, он увидел, что за ним в одиночестве сидел Син, вглядываясь в языки пламени.

Почему даже высшие ранги перешли сюда? И почему Син не пошел следом? Неужто он решил в очередной раз себя наказать?

– Ха, ребята! Пойду я скоро на боковую, а вы веселитесь! И девушку не обижайте! Она у нас тут одна.

Нуска шутливо раскланивался то налево, то направо и поцеловал ручку молодой сифы. Та хоть и немного выпила, но от такого жеста смутилась и покраснела.

– Нуска! Да это мы вам должны говорить! – рассмеялся один из сифов, поднимая за лекаря свою кружку. – Пусть духи берегут ваш сон!

– Ваш тоже, ваш тоже…

Когда лекарь наконец со всеми распрощался, Сина уже и след простыл. Нуска нахмурился и доверился внутреннему чутью – оно и привело его в одну из самых аккуратно собранных палаток.

Каждая палатка представляла собой конструкцию треугольной формы, старательно накрытую кожей, пропитанной средством от влаги. Нуска приподнял полог и тихо пробрался внутрь. Странное дело, но в своем полупьяном состоянии он совсем не ожидал, что там окажется настолько мало места. А потому сразу же столкнулся лбом о лоб Сина и громко ойкнул.

– Ох, Высший сурии, прошу прощения! Не рассчитал.

– Тебе что‑то нужно?

Пускай эрд тоже выпил немало, но был холоднее обычного. Нуска на миг растерялся, но затем подобрал слова:

– Ага, нужно! Подлечить вас перед трудным походом.