Рассказы об охоте и не только. Рассказы

Весь следующий день я мучался сомнениями, что зря не пересилил себя и не пошёл на лесное озеро. Меня точили мысли, что, наверняка, всё озерцо забито северной уткой, а собиратели клюквы, обнаружив моё хлипкое строение, злобно и радостно разбрасывают установленные мной ветви сосны приговаривая, – «Ишь, чего удумал, нечего тут!» – радостно ухмылялись и гоготали. Я неприкаянно бродил по участку, занимался какими‑то повседневными делами, жёг в бочке опавшую листву, а мысли были там, в лесу. Пёс, конечно, чувствовал моё нервное настроение и мотался за мной, не отходя ни на шаг.

Волей‑неволей, монотонная струйка дыма тлеющей листвы, его особый осенний аромат, немного успокоили меня, ненужное возбуждение почти пропало, и я начал вспоминать, как более десяти лет тому назад купил здесь дом. Его покупка была моей давней мечтой, и я тщательно выбирал место, чтобы, выйдя на пенсию, полностью и безоглядно посвятить всё свободное время единственному, наверное, увлечению в жизни ‑охоте с легавой.

Пожалуй, почти полное отсутствие людей и автотранспорта является главным преимуществом этих мест. Здесь нет рыбаков, потому что нет никаких водоёмов, нет грибников, потому что ближайший лес в километре отсюда, нет автомашин, потому что проезд в единственную близлежащую деревеньку идёт далеко отсюда. На моей памяти здесь никто и никогда не косил, здесь царство почти первозданной природы. Лучшие садовники на свете – ветер и птицы, усердно засаживают свободные участки кустиками ивы, деревцами ольхи и берёзками, иногда встречаются пока маленькие ёлочки и даже редкие в наших местах сосенки. Солнца в чистом поле предостаточно и деревца растут стройными, ёлочки и сосны пушистыми и ровными. Ещё несколько лет и в этих местах можно будет с успехом охотиться на вальдшнепа на пролёте. А может быть какой‑нибудь ушлый и пронырливый коммерсант скупит эти земли за бесценок и начнёт строить очередной коттеджный посёлок. Проложит надёжную гравийную дорогу и наполнит окрестности шумом работающей тяжёлой техники, визгом бензопил, устроит свалку строительных отходов и разобьёт передвижной городок для строителей.

Скорее всего так и будет. Недаром по всему полю торчат жёлтые трубы газовой разметки, кто же их просто так ставит в чистом поле. Примеров тому очень много и там, где ещё лет пять‑шесть назад мы охотились на косачей, теперь стоят стройные ряды домов, снуют автомашины, а близлежащие леса загажены свалками и отходами жизнедеятельности отдыхающих и строителей. Но мы с псом надеемся, что алчный любитель злата немного подождёт. Ну, хотя бы лет пять и даст нам насладиться неспешной осенней охотой на длинноклювого странника. Пока же мы всё дальше отходим от нашего посёлка, чтобы начать охоту, и скоро из разряда «за забором» она перейдёт в «тут совсем недалеко ехать, всего пяток километров». Да, что говорить, так хочется, чтобы красивые «Тургеневские» охоты продолжались, чтобы как раньше бухтели в полях тетерева, юркие коростели по‑прежнему изводили собаку пронырливым бегом, а стаи серых курочек взрывали воздух посвистом стремительного взлёта стаи, чтобы потревоженный русачок вначале неспешно, а потом и нешуточно скакал, уходя от наседающего пса, чтобы по‑прежнему находить в лесу сброшенные лосиные рога, а пёс мог деловито обследовать ночные порои кабанов! А ведь ещё несколько лет назад так и было. Но прогресс неутомим, только прогресс ли это? Животина быстро реагирует на изменения, покидает неспокойные места, уходит всё дальше и дальше, забиваясь в совсем уже «крепкие» места, которых становится всё меньше и меньше. Эти мысли всё чаще посещают меня, когда сталкиваешься с опустевшими угодьями и вереницами автомобилей в выходные. Но пока здесь царство нетронутой природы.

В иерархии птичьего населения этих мест нет ярко выраженного лидера по численности. Наверное, больше всего можно встретить коростеля, ну а на пролёте, если повезёт, то бывало и до десяти работ за выход. Второе место держит серая куропатка, но её кратно меньше и на этом поле постоянно обитает всего одна стайка, численностью до двенадцати голов. Она постоянно перемещается, мигрирует на соседние поля, иногда вроде бы пропадает, но неизменно с течением времени возвращается и радует нас. Она нашенская, местная. Её мы не охотим, относимся к ней с трепетом и подкармливаем зимой просом и пшеницей. Зато какое удовольствие весной, когда птица разбивается на пары и готовится к кладкам, наблюдать за работой истосковавшейся за зиму по охоте собаки. Эти весенние работы, радуют нас обоих неизмеримо больше, нежели летне‑осенняя охота. Зима прошла, птица убереглась, перезимовала, выжила – жизнь продолжается! Тетеревов ещё меньше, но они есть. Эти большие, красивые птицы, вершина птичьей иерархии наших мест. Они совсем немногочисленны, но иногда дарят нам надежду и наполняют наши скитания по угодьям тайным смыслом охотничьего восторга встречи и обладания редкостным трофеем. Мы позволяем себе только одного петуха в сезон. Глядишь на иссиня‑чёрный наряд лесного красавца, выпуклые, словно налитые алой краской брови и душа наполняется сначала восторгом, а затем тихой грустью и неизбежным сожалением о сделанном выстреле. Нам с помощником приблизительно известны места, где эти невообразимо красивые птицы собираются на кормёжку и в начале сентября мы начинаем планомерно обходить их, пытаемся на верный выстрел подобраться к ним. В это время выводки молодых тетеревов почти разбились и ещё довольно хорошо «держат» легавую. Оперение молодых петушков начинает чернеть и их хорошо можно отличить от окраса курочек. Но всё равно опасение выстрелить в самочку так велико, что при подъёме птицы, всегда неожиданном, когда сгусток энергии взрывается неожиданным шумом, ты умышленно затягиваешь момент выстрела, пытаясь окончательно убедиться, что это петух. Иногда эта заминка приводит к промаху и поначалу огорчение и вина перед собакой весьма велики, но через мгновение начинаешь улыбаться, провожая взглядом улетающую птицу.

Если же вернуться к куропаткам, то моё утверждение, сделанное ранее, что мы её не охотим не совсем правдиво. За сезон я позволяю себе взять пару курочек, но ни в коем случае больше. Найти их не так‑то просто и частенько бывает, что два‑три часа блужданий по перелескам, полям и опушкам ни к чему не приводят.

Интересное дело, иногда самые незначительные события накрепко откладываются в памяти и при случае сами собой «всплывают», вызывая улыбку. Вновь переживаешь давно прошедшие события, вспоминаешь нежданные встречи и обстоятельства их породившие. Как работает человеческая память, почему иногда пустяшное впечатление надолго, если не на всю жизнь, занимает свою ячейку и при малейшем поводе услужливо «всплывает», словно было вчера, а казалось бы, яркое, действительно важное событие напрочь стирается из памяти? Наверное, тут важен контекст этих событий, их значимость для человека. А уже долгое время всё связанное с охотой чрезвычайно привлекает меня, как правило, на долгое время откладываясь в памяти. Если раньше в основном это были яркие впечатления от удачных выстрелов и добыча тех или иных трофеев, то с годами всё чаще стали запоминаться люди, так или иначе встреченные во время охотничьих скитаний, их особенности и черты характера, нюансы поведения и манера речи. Зачастую человек, занимаясь любимым хобби, расслаблен, чист и предельно естественен в своём поведении, что частенько «сбрасывает» с него всё наносное, искусственное. Вот и сейчас, услышав в глубине леса голос гончей, я улыбнулся и перед глазами возникли мой новый знакомый Сергей и две его гончих – Буря и Партизан.