Релив

Утром, сидя за столом во время завтрака, Ольга была погружена в свои мысли. Она размышляла о том, как ей раздобыть распятие из приёмной Азовцева. Пойти туда сама она не могла. Её все знают там и моментально сообщат хозяину о том, что она приходила. Да и просто столкнуться она может с ним в издательстве. Нет, так рисковать она не могла. Ей нужно было что‑то придумать, но мыслей в голове не было. В конце концов, она решила, что ей стоит действительно уехать за город на несколько дней, чтобы всё обдумать. Позвав свою служанку, она дала распоряжение относительно сборов и багажа, а сама решила принять ванну перед дорогой.

 

Где‑то в подземелье под Варшавой

В гробовой тишине каменного коридора со сводчатым потолком гулко звучали быстрые шаги. Двое полицейских в штатском быстро шли по тускло освещённому коридору. Они направлялись к главному хранилищу секретной информации – здесь под землёй полиция хранила свои самые важные сведения.

Один из офицеров – Запольский Савва Степанович – был по виду лет тридцати пяти, со светлыми и приглаженными прямыми волосами, и такими же светлыми усами. Его стройная фигура была одета в чёрный костюм и белоснежную сорочку с изящным галстуком, в руках он держал шляпу и трость. Походка его была быстрой и твёрдой. Он служил в полиции в Варшафе уже пятнадцать лет, и за это время не только поднялся по карьерной лестнице, но и заслужил признание как один из самых толковых сотрудников – смелый и умный. В серых глазах его сейчас читалась решимость.

Второй был бывшим русским офицером. Царская Россия знала много героев, и это был один из них. Он прибыл в Варшаву сегодня ночью и сразу же отправился на встречу со своими коллегами, как и было заранее условлено. Звали его Елагин Константин Панкратьевич. Участник войны на Кавказе в качестве капитана 15го егерского полка, теперь он служил в полиции более двадцати лет и был одним из самых засекреченных её сотрудников. Это был очень высокий, крепкий мужчина пятидесяти лет. Твёрдые черты лица его говорили о решительном характере. В серых глазах, глядевших из‑под слегка опущенных век, читался проницательный ум. Тёмный пиджак его льнул к мощным мускулам его спины, рук и груди. Белоснежная сорочка была небрежно расстёгнута у самой шеи. Мощный торс со стройной талией скрывался за застёгнутым на все пуговицы жилетом. Крепкие ноги были одеты в плотно прилегающие брюки, а на ступнях красовались блестящие кожаные ботинки. На голове его была кепка, лихо и небрежно наброшенная им немного искоса так, что почти полностью скрывала его коротко остриженные седые волосы.

Он прибыл в Варшаву под видом заводчика собак, куда приехал со своим верным псом алабаем по кличке Амир. Первого щенка этой породы он получил в подарок от одного своего друга, ещё во время Кавказской войны – тогда друг купил двух щенков у какого‑то заезжего казаха и решил подарить одного из них Константину. С тех пор Елагин уже не представлял себе жизни без такой собаки. Амира он купил два года тому назад, находясь по делам службы в Казани. Этот белый пёс был тогда совсем крошкой. На правом ухе и хвосте его красовались большие тёмно‑коричневые пятна, а очаровательные карие глаза уже тогда смотрели на него с преданностью. Сейчас же, два года спустя, Амир превратился в очень большого, высокого и сильного пса, мощные мускулы и челюсти которого не раз уже помогали Константину в трудный момент. Сейчас же пёс находился под присмотром в его номере в гостинице, где и ожидал своего хозяина.

Мужчины остановились перед массивной металлической дверью. Запольский отпер сложный замок, и они вошли в просторный кабинет, напоминавший библиотеку или городской архив.

В центре тускло освещённой комнаты располагался длинный дубовый стол, окружённый строгого вида стульями. Вдоль стен размещались стеллажи с книгами и картотеки. Учитывая, что потолок был очень высоким, а кабинет – длинным, то вошедшим казалось, что здесь хранятся миллионы книг и карточек. Включив дополнительные лампы над столом, Савва жестом пригласил своего коллегу присесть за стол. На столе уже лежали несколько папок с материалами, которые полиция приготовила для ознакомления коллеге, прибывшему для проведения совместного расследования в Варшаву. Офицеры сели друг напротив друга. Елагин снял кепку и положил на стол рядом с собой.

– Здесь всё, что нам удалось собрать по делу издательского дома «Релив» на текущий момент, – сказал Запольский, подвигая папки с бумагами к своему коллеге.

Елагин протянул руку, и, подвинув папки к себе, развязал шнурок на первой из них, сразу углубившись в чтение. Покончив с этим, он обратился к Савве:

– Савва Степанович, скажите – а что известно о судьбе этой госпожи Сапфировой? Я так понимаю, что сейчас вы её рассматриваете как основную ниточку, ведущую нас к раскрытию тайны «Релив»?

– Да, госпожа Сапфирова – наша основная цель сейчас. Благодаря секретности, удалось сохранить документальные свидетельства того, что она была похоронена в Санкт‑Петербурге, где жила с момента расставания с «Релив» и господином Азовцевым. Однако, не так давно стало известно, что благодаря своей хитроумной машине, с помощью которой Азовцев управлял так называемыми графами реальности, она вновь вернулась к тому месту, откуда всё началось – к точке расставания.

– Граф реальности? – переспросил Константин, желая уточнить терминологию.

– Да, граф – это математический термин. По сути все события жизни можно представить в виде точек. – Савва взял лист бумаги и карандаш, и начал рисовать на нём пояснения. – Вот, а связи между событиями отображаются линиями. Так вот, если представить всю жизнь человека в виде такого графа, то точек – то есть вершин – в нём будет великое множество. Но Азовцев, который всю свою жизнь увлекался математикой и физикой, придумал устройство, с помощь которого любой человек может вернуться из любого узла этого графа к любому предыдущему, согласно пройденного пути. Попав в этот новый узел человек может избрать новый путь…

– И прожить жизнь заново, – закончил за него фразу Константин.

– Совершенно верно! – откликнулся Савва.

– А как же свидетельства, документы?

– Их уничтожают – вплоть до последней копии – агенты Азовцева. В сущности, конечно, его гениальности нельзя отрицать. Но дело в том, что его мозг работает только в области уголовно наказуемых деяний. Сам он ни разу не проходил ни по одному делу. Для всего общества он кристально чист. И только нашему управлению известно кто он такой на самом деле.

– А как Вы считаете, госпоже Сапфировой что‑нибудь известно о том, что её насильно вернули к определённой точке её графа реальности?

– Нам это пока не известно. Мы ведём наблюдение. На текущий момент нам известно, что Азовцев объявил об их помолвке и они планируют в скором времени пожениться.

– Жениться? То есть Вы хотите сказать, что целью Азовцева было вступить с ней в брак? И ради этого он вернул её в точку расставания?

– Совершенно верно! Это может показаться удивительным, но что‑то в его чёрном сердце дрогнуло, когда он узнал о её кончине в Санкт‑Петербурге, и ему захотелось её вернуть в свою жизнь. Нам доподлинно известно, что госпожа Сапфирова была неравнодушна к Азовцеву. Однако, в прошлый раз он спровоцировал разрыв их отношений, и она прекратила с ним всяческие отношения и уехала в Санкт‑Петербург.

– А сейчас, когда она вернулась, она ничего этого не знает, ведь так?

– Мы предполагаем, что ей ничего не известно. Азовцев ревностно хранит свои секреты. Однако …

– Да? – Елагин прищурил глаза и внимательно посмотрел на Запольского.