Секретный агент по морскому делу

– Мы знакомы? – буркнул Лубянов.

– Нет, но я хотел бы познакомиться, меня зовут Стефенс. Давайте я закажу нам по стаканчику.

– Извольте.

– Так и что вам угодно, мистер Стефенс? – слегка отхлебнув, спросил Лубянов.

– Я знаю, что по службе в Петербурге у вас есть начальник, мистер Чернышев.

– Ну да, есть, и что с того?

– Еще я знаю, что у вас есть второй начальник в том же Петербурге, и неизвестно кто из них для вас важнее, – понизив голос, произнес Стефенс.

– Это вы о ком?

– Мне назвать имя?

Последовала некая пауза, после которой Стефенс продолжил.

– Так вот, оба ваши руководителя не очень щедры, скряги, попросту говоря. Они как будто не понимают, что вы живете в Лондоне, а не в каком‑то захолустье, не правда ли?

– Откуда вы знаете?

– Я читал ваши депеши. О, не волнуйтесь, они отправились дальше по назначению.

– Кто вы, черт побери, такой и что хотите от меня?

– Я представляю интересы секретной британской морской службы и хочу стать вашим третьим шефом, но уже здесь, в Лондоне. Какая вам разница: работать на две или на три стороны одновременно? В отличие от других мы не жадничаем, и ваши отношения с синьорой Монти расцветут с новой силой. Чтобы у вас не возникало иллюзий и терзаний, скажу сразу, в случае вашего отказа в Петербурге незамедлительно станет известно о ваших сношениях с прусским послом и некоторых финансовых шалостях. Мы перехватили письмо одного из ваших подопечных по фамилии Квашнин. Он, в частности, жалуется на крайне скудное жалованье, которое к тому же выдается нерегулярно. Боюсь, все это грозит виселицей, правда, я слышал, что императрица Екатерина никого не казнит, но удар кинжалом в подворотне или камера в крепости вряд ли многим лучше петли.

– Где это письмо? – хрипло спросил Лубянов.

– Вот оно, можете почитать, – Стефенс выложил документ на стол.

Лубянов буквально впился взглядом в текст.

– Убедились? Вы уже, собственно, обязаны нам спасением своей шеи. Так что ответ надобно дать прямо сейчас, согласитесь, ваше нынешнее положение не предполагает долгих раздумий.

– Хорошо, – сдавленно произнес Лубянов, одним махом допил джин и красноречиво посмотрел на собеседника.

Стефенс небрежно бросил на стол увесистый кошелек.

– На первых порах вы будете просто продолжать исполнять ту роль, которая вам и поручена графом Чернышевым, то есть контролировать своих подопечных, но только не валять дурака, а делать это с прилежанием, достойным сего кошелька, и с той целью, чтобы выявить среди учеников возможных агентов. Кроме того, нам нужна подробная справка на каждого из них. Мы должны знать сильные, слабые стороны, пристрастия, пороки и так далее. Зря вас содержать никто не будет. Отчет будете передавать еженедельно через связного. Посмотрите направо, видите человека за стойкой? Вот, он слегка кивнул нам. Это хозяин заведения, зовут его Палмер, он работает на нас, передавать отчет будете ему. Если случится что‑то экстраординарное, подойдете к нему и только к нему, закажете пинту и скажете: «Добрый стаут хорош в любую погоду». Мы найдем вас незамедлительно.

– А если этот Палмер куда‑нибудь исчезнет?

– Это вряд ли, старина Палмер вечно будет возвышаться над своей стойкой, как Тауэр над Лондоном. Если все же, не дай бог, с ним что‑то случится, я узнаю об этом первым и дам вам новую связь. На этом закончим, два разумных профессионала всегда могут договориться, не правда ли? Первый отчет жду через неделю, и учтите, мы контролируем каждый ваш шаг, прощайте, да, и спрячьте кошелек, а то местная публика живо оставит вас без аванса.

Лубянов схватил туго набитый мешочек и какое‑то время сидел в некотором оцепенении, наконец, он как бы очнулся, потянул за шнурок и аккуратно заглянул внутрь, содержимое кошелька тускло блеснуло серебром. «Какие агенты из этих балбесов, дурачок какой‑то этот Стефенс. Но коли платит, будут ему агенты. Вот, например, Квашнин, сволочь, жаловаться вздумал, доносы строчить. Он же наипервейший шпион и есть», – подумал Лубянов, не подозревая, насколько оказался близок к истине. Он подозрительно огляделся и покинул заведение.

 

Глава одиннадцатая. Домой

 

 

1765 год, декабрь, Глазго

 

По прибытии в Глазго Крейг вызвал Плещеева к себе.

– Мичман, – без особых предисловий начал капитан, – вас отзывают, вот приказ, ваш я, конечно, не вскрывал, а мой гласит, что я должен вас не задерживать и оказать всяческое содействие в отъезде. Судя по всему, это инициатива вашего начальства, а не моего. Несколько неожиданно и странно. Может быть, текст вашего приказа внесет некую ясность? Разумеется, если в нем не заключены страшные государственные тайны и вы сочтете возможным огласить его.

Плещеев вскрыл пакет, пробежал текст глазами.

– Ничего секретного в приказе нет. Мне велено явиться в Санкт‑Петербург в Морской кадетский корпус в распоряжение директора адмирала Голенищева‑Кутузова. Совершенно не понимаю зачем.

– Да уж, ясности это не добавило, однако добавило мне головной боли. Мне опять надо искать офицера, а это вдвойне непросто, команда приняла вас, примет ли нового. Видеть Доусона я более не желаю. Да и я уже привык к вам, – скорее по‑отечески произнес он после некоторой паузы. – От вас наверняка потребуют отчета, за характеристики с моей стороны не волнуйтесь. Тут еще прибыла некая сумма от вашего ведомства, я добавлю к ней вашу долю призовых, думаю, до России вы доберетесь с комфортом.

– Спасибо, капитан.

– Соскучились по дому?

– Хотелось бы своих повидать, – произнес Плещеев, и лицо его как‑то по‑детски расплылось в тоскливой улыбке.

– Буду ждать вас, мичман, не просто ждать, а пошлю соответствующий рапорт в Адмиралтейство.

– Как прикажут, капитан. А коли господь даст, явлюсь всенепременно.

– Вот еще что, так, на всякий случай, если получите приказ продолжить службу на моем корабле, то извольте подобрать себе кают‑юнгу, вернее, вам со Скоттом, поскольку Джонса я списал по состоянию здоровья, слабоват он для морской службы оказался. Сами мы их не набираем, потому как по малолетству в тех местах, где толкаются наши рекрутеры, они не бывают.

– Мичман Раш, приказываю вам отбыть согласно назначению, – уже в официальном тоне закончил Крейг.

– Есть, капитан, – отчеканил Плещеев, отдал честь и удалился.