Семена Перемен

– Говорят, они до сих пор живут где‑то в глубинах Башен и следят за тем, чтобы те исправно работали, – ответила мать.

– Ух ты! – глаза Эрика загорелись. – Вот бы увидеть такого!

– А еще говорят, что они, мол, выдумка. Но мало ли, что говорят. Башни надежно хранят секреты. В мире множество разных сил, недоступных нашему пониманию. Ежедневно наблюдая действие одних, невозможно отрицать другие. Вы ведь помните, какие чудеса творят целлиты?

Дети переглянулись и кивнули. Время от времени семья ходила в целлу, где культисты проводили свои сакрифи́ции. По несколько часов прихожане стояли на коленях перед алтарем и пели Гимны. Ноги Эрика затекали и начинали болеть, но он только крепче сжимал зубы, чтобы никто этого не видел. Наконец, к ним выходил облаченный в черную сутану толстый целлит Корне́лиус, который и завершал ритуал, бормоча что‑то на древнем языке. В этот момент кубок в его руке начинал тускло светиться, отбрасывая жуткие тени на сальное лицо. Эрик ахал то ли от страха, то ли от восхищения, не в силах оторвать взгляд и пошевелиться. Когда они наконец выходили из целлы, глаза матери были печальны, а отца – напряжены.

– Истории о цвергах среди нас, гуддаров, передаются из поколения в поколение, они – наше прошлое и настоящие, такие же как Вен или Сола. Взгляните, – мать подошла к окну. Там, на фоне заката, величественно вздымалась в небо огромная Башня, древняя, как само время. – Разве может гуддар или либер, альмаут или виджа́ец, кайа́нец или цтек построить подобное? И раз Башни до сих пор работают, раз пламя Вена до сих пор не убило нас, кто‑то за ними да присматривает. Ни одна летопись не заглядывает так глубоко в пучины времени, где Башен еще не было, это вы можете спросить у мастера Фроуда, уж он‑то точно знает. Только сказки помнят о тех далеких временах. Одну из них вы сегодня услышали. За чашей, в Вольных гуддарских княжествах, цвергам возносят хвалу, но здесь, в Семиградье, это приходится делать тихо, за закрытыми дверями и с закрытыми ставнями. Целлиты и ораторы не признают любое инакомыслие, боятся его, как заразу. Вы достаточно взрослые и вам пора знать: не все, что говорится в це́ллах, единственно верно. Помните об этом, но будьте осторожны и не говорите вслух.

Она замолчала, поцеловала сначала Мию, затем Эрика, пожелала спокойной ночи и вышла.

Мальчик лежал на кровати и представлял себе цвергов, которые строят огромные Башни. Как Башни постепенно поднимаются в небо, становясь все больше и больше, как начинают чихать клубами черного дыма, скрывая волшебные звезды Наблюдателя.

– Мия, – не выдержал Эрик. – Спишь?

– Чего тебе? – нехотя отозвалась сестра.

– Как думаешь, до того, как появились Башни, ночью было светло?

– С чего бы?

– Ну, помнишь: «Бусины света… мир освещали…» Как‑то так, кажется…

– Может, и освещали, а может, враки все это и нет никаких звезд.

– Мастер Фроуд говорит, что есть.

– Ну у него и спрашивай. Я‑то почем знаю?

Мальчик замолчал. Когда он наконец уснул, его рука держала под подушкой камушки, подобранные днем на городской площади.

 

* * *

 

Эрик проснулся посреди ночи. Где‑то внизу устало проскрипела входная дверь, послышались приглушенные шаги. Мальчик тихонько встал, вышел из комнаты и на цыпочках прокрался к лестнице на первый этаж. Снизу доносились звуки беседы, и Эрик весь превратился в слух. Не очень‑то хорошо подслушивать, но если никто не узнает, то и ругаться не станет.

– Как ты? – голос матери звучал взволнованно.

– Лучше, чем могло бы быть, – устало ответил отец.

– Что слышно из‑за чаши?

– Нет никакой определенности, одни только слухи. Говорят, кто‑то общался с купцом. Тот сказал, что на дороге в Бьёрнста́д встретил парня, который кичился, что он‑де из крига князя Ларса. И что, мол, князь этот собирает вассалов на военный совет… Другой купец шепнул на ухо балбесу Хью́го, мол, что‑то затевают в Фоксшта́де. На это наш Хьюго, как он сам рассказывает, «загадочно улыбнулся», но подробностей не расспросил. Поэтому, что именно затевают, мы не знаем. Так‑то вот… Говорят еще, что князья скупают оружие, да это не ново…

На этом отец замолчал, а Эрик сильнее вжался в стену. Мгновения тишины показались ему бесконечно долгими. Сердце бухало в ушах, и мальчик уже подумал, что ему пора вернуться в комнату, когда разговор продолжился:

– В общем, ничего мы не знаем. Слухи слухами погоняют… Письмо князя Си́гурда наделало шума. Парни Айва́рса точат ножи. Горячие головы. Навлекут беду, помяни мое слово.

– Остановить их сейчас будет еще сложнее, чем прежде. Лишь бы кровь не вскипела раньше времени…

– Кипит, кипит кровь. Айварс кулаком в грудь бьет, предлагает захватить целлы и Префекту́ру, как будто это что‑то изменит. И успокоится, похоже, только когда его вздернут над городскими воротами.

– Эрик сегодня говорил про деканов. Думаешь, либеры что‑то подозревают?

– До́минус стар, да хитер. Уж если мы что‑то слышим, то либеры и подавно. Под стенами города разбили лагерь Псы Крови, сама знаешь, лучше бы их тут не было. Дело легко дойдет до кровопролития, раз уж их деканы разъезжают по городу. Айварс мнит себя воином, но он, завесова пьянь, всего лишь углежог!

– И что теперь?

– Не знаю. Я ужасно устал, нужно вздремнуть. Сегодня было много пустых разговоров. Хочу встретиться со стариком Фроудом, вот уж кто всегда даст дельный совет… Ах, да. Я опять спрашивал про Эрика. Пристроить бы мальца, нехорошо, что шатается без дела. Но скряга Кле́тус стоит на своем, не хочет брать еще одного подмастерья…

Эрик переступил с ноги на ногу. Скрипнула половица. Отец замолчал, а в наступившей тишине мальчик отчетливо услышал свое дыхание. Зажмурился, пытаясь не издавать ни звука, но, судя по всему, простая уловка не помогла. Быстрые шаги послышались на лестнице, большая рука больно сжала плечо.

– Та‑а‑ак, – протянул отец. И это его «так» не предвещало ничего хорошего.

– Я… – промямлил Эрик.

– Определенно, это ты. Сейчас мы тихо спустимся вниз, чтобы не разбудить твою сестру, а потом расскажешь, что слышал и почему подслушивал.

Пришлось подчиниться. Щеки Эрика горели. Когда они спустились, его взгляд встретился с глазами матери. В них читалась усталость и напряжение. Отец усадил мальчика на скамью.

– Итак, ты подслушивал. Как считаешь, хорошо ли подслушивать то, что не предназначено для твоих ушей?

– Думаю, что плохо…

– Он думает, что плохо. Это очень плохо, Эрик. Если стал невольным свидетелем чужого разговора, сообщи о своем присутствии. Это не сложно. Почему ты этого не сделал?