Шуттовская рота

– Если ничего страшного, то почему же вы звоните в полицию?

– Я просто… Я не знал, как связаться с вами, сэр, когда двое ваших… солдат устроили в холле целое сражение. Я стараюсь быть терпимым, но у меня есть определенная ответственность перед владельцами, если отелю будет нанесен ущерб, и к тому же наша служба безопасности не может…

– Одна из них женщина?

– Что вы имеете в виду, сэр?

– Ну же, Спесивец, вы наверняка знаете разницу. Одна из них скорее всего женщина… коротышка?

– Да, действительно, так оно и есть.

– Можете подождать?

Шутт прикрыл трубку рукой и медленно считал до десяти.

– Спесивец?

– Да, мистер Шутт?

– Они все еще дерутся?

– Ну… похоже, нет, сэр. Кажется, они прекратили.

– Тогда вот что… Да, и еще, Спесивец…

– Слушаю, мистер Шутт.

– Мне кажется, не стоит беспокоить полицию по поводу каждого мелкого случайного происшествия. Если меня в таких случаях не будет поблизости, дайте знать об этом одному из лейтенантов или сержантов, и они наведут порядок… а я возмещу любой ущерб, наносимый отелю. Договорились?

– Д‑да, мистер Шутт.

– Прекрасно, в таком случае – до свидания.

Покачивая головой, командир вернул телефон на прежнее место.

– Весьма сожалею по этому поводу, шеф Гетц. Думаю, сейчас мне следует заняться именно этим.

– Приятно слышать, что вы стараетесь сократить нашу работу.

– Разве я отказывался от этого? – сказал легионер, вскидывая брови. – Но мне показалось, вас интересует…

– Не могли бы вы объяснить мне, что означает вся эта дурацкая чепуха с «шутом»? – взорвался шеф. – Вы вроде представились как Шутник… простите, как капитан Шутник.

– Капитан Шутник – это мое официальное имя в списках Космического Легиона, – пояснил Шутт. – К сожалению, мои кредитные карточки все еще оформлены на гражданское имя, и я вынужден был использовать его, когда поселил свою роту в этом отеле.

Теперь настала очередь полицейского удивленно поднять брови.

– Ваши кредитные карточки? Так значит, вы не байки рассказывали, когда обещали возместить отелю все убытки? Очень хотелось бы узнать, каким это образом такое скупое подразделение, как Космический Легион, может позволить себе такой отель, как «Плаза», в качестве места для временного размещения своих солдат, но теперь начинаю об этом догадываться. Так кто же вы на самом деле, капитан?

– В Легионе такой вопрос считается дурным тоном, шеф.

Гетц оскалил зубы в волчьей усмешке.

– Да, но я‑то как раз не из вашего Легиона, капитан. Я нахожусь здесь затем, чтобы обеспечивать порядок в колонии, а это включает проверку всех подозрительных личностей, которые появляются здесь… и начинают швыряться огромными деньгами без всяких видимых источников их происхождения. Это дает мне право спрашивать обо всем, о чем мне хочется спросить, и поэтому я вновь спрашиваю вас: кем вы были, прежде чем Легион вывалял вас в дегте?

Шутт пожал плечами:

– Тем же, кем и сейчас. Состоятельным человеком. А если вы хотите произвести расследование, то, уверен, без труда убедитесь, что все мои доходы абсолютно законны. И, кстати, моя фамилия произносится так же, как в названии «Шутт‑Пруф мьюнишнз».

– О, да это просто замечательно! – буквально выплюнул Гетц. – Знаете, капитан, если и есть что‑то, что я ненавижу больше, чем солдат – нарушителей порядка, не отвечающих за это по гражданским законам, так это богатых мальчиков, которые думают, что могут купить все, что стоит у них на пути. Уж позвольте мне сказать вам, мистер, что закон в этой колонии не продается. Если ваши солдаты будут держать свой нос подальше от грязных дел, у них не будет никаких неприятностей с моими подчиненными, но если они выйдут за рамки…

– Вы вернете их мне без малейшей царапины, как мы только что договорились, – закончил за него легионер. – Вот как раз об этом мы и говорили, когда зазвонил телефон, не так ли, шеф?

– О, разумеется, на них не будет никаких царапин, если только… они не будут сопротивляться аресту.

– Если кто‑то из моих солдат получит увечья при сопротивлении аресту, – сказал Шутт с холодной твердостью, – я обязательно захочу посмотреть, какие ушибы были причинены производившему арест офицеру… просто чтобы убедиться в том, что они «сопротивлялись» прежде, чем были избиты.

Лицо Гетца вновь начало багроветь.

– Мои люди не избивают подозреваемых после задержания, если вы именно это пытаетесь сказать.

– Тогда у нас с вами не должно быть никаких проблем, – с улыбкой закончил Шутт. – И в самом деле, шеф. Ведь я пришел сюда не за тем, чтобы вступать с вами в конфликт или попытаться подкупить вас или ваших людей по каким‑то таинственным соображениям. Если вы припомните, то вопрос о деньгах не возникал до того самого момента, пока не раздался звонок из «Плазы», и даже после этого вы сами задали его мне напрямую. Я же со своей стороны просто хотел довести до вашего сведения тот факт, что мы передислоцировались в город и что моя рота будет рада помочь полиции, если возникнут какие‑нибудь беспорядки.

Шеф полиции склонил голову набок.

– Если я правильно понял вас, капитан, вы хотя здесь и новичок, но солдаты, что у вас в подчинении, они те же самые, что находились тут в прошлом году?

– Совершенно верно.

– Тогда, между нами, вряд ли ситуация станет настолько безнадежной, что мне захочется прибегнуть к их помощи, – сказал полицейский, вновь сверкая улыбкой, похожей на волчий оскал, – но я все же ценю ваше предложение помощи. А теперь – попрошу вас оставить мой кабинет и дать мне возможность немного поработать.

Весь путь до отеля «Плаза» Шутт злился на самого себя. Этот визит к шефу полиции прошел совсем не так, как он планировал. Вместо того чтобы достигнуть взаимопонимания с этим влиятельным здесь человеком, Шутт, похоже, преуспел лишь в том, что подлил масла в огонь, который от этого разгорелся еще ярче.

Вспоминая прошедший разговор, командир пытался понять, что же именно привело к неудаче: недостаточное уважение к легионерам со стороны шефа полиции или его собственные амбиции «богатого мальчика». Оценивая случившееся, пытаясь найти главную причину раздражения собеседника, Шутт пришел к выводу, что в основе всего этого была его собственная неспособность проявить в разговоре с Гетцем необходимую напористость. Брошенное ему обвинение в том, что он предпочитает решать свои проблемы лишь с помощью денег, заставляло задуматься.