Шуттовская рота

Нельзя сказать, что эта маленькая девушка была непривлекательной, хотя и красавицей ее тоже трудно было назвать. Крупные веснушки, рассыпанные по щекам и носу, в сочетании с сердцевидной формой лица и шапкой коротких каштановых волос придавали ей сходство с эльфом.

Шутт медленно помешивал кофе, пытаясь трансформировать мысли в слова.

– Я несколько раз пытался поговорить с тобой, – начал было он, но Супермалявка жестом остановила его, не позволяя начать разговор, пока не прожевала и не проглотила то, что было у нее во рту.

– Давайте чуть‑чуть сэкономим ваше время, капитан. Это касается моих драк, верно?

– Ну… можно сказать и так… да. Но мне кажется, с твоей стороны это нечто большее, чем просто участие в драках.

– Драки. – Маленький легионер вздохнула. – Если бы я была выше ростом, это было бы просто выяснением отношений. Ну, хорошо. Позвольте мне кое‑что объяснить вам, сэр.

За разговором она забыла о еде.

– Я была самым маленьким ребенком в семье, из всех девяти детей – не самым младшим, а самым низкорослым. Взрослые в нашей семье работали, и дети обычно были предоставлены сами себе и, естественно, не признавали ни демократии, ни дипломатии. Если сам не можешь за себя постоять, никто тебе не поможет, и так ты и будешь козлом отпущения. Разумеется, будучи самой маленькой, я должна была драться чаще других, чтобы избежать оскорблений и излишней домашней работы. Знаете, каково это иметь сестру, которая младше тебя на пять лет, но то и дело норовит тебя поколотить?

Шутт был поражен такой откровенностью и не знал, что ответить. К счастью, Супермалявка продолжила, не дожидаясь его реакции.

– Как бы там ни было, но я принадлежу к тому типу людей, которые бросаются на любого, кто их оскорбляет. Видите ли, с моим ростом опасно ждать, когда противник нападет первым, иначе все кончится, не начавшись. Нужно опередить противника, чтобы иметь хотя бы шанс взять верх.

Она сделала паузу, чтобы глотнуть кофе, а затем решительно вытерла рот салфеткой.

– Мне кажется, сэр, все, о чем я вам рассказала, это как раз и есть то самое, что вы можете наблюдать. Я согласна, мои постоянные драки не украшают нашу жизнь, но это очень старая привычка, и я не могу поручиться, что смогу от нее избавиться. Если это и в самом деле вас беспокоит, я могу написать прошение о переводе. Видит Бог, это будет не в первый раз.

Несмотря на всю свою уравновешенность, Шутт был захвачен врасплох откровенностью маленького легионера. Он обнаружил вдруг, что сочувствует Супермалявке.

– Я… не думаю, что в этом есть какая‑то необходимость, – сказал он. – Скажи, а тебя‑то саму не беспокоит тот факт, что тебе всегда достается? Почему ты продолжаешь лезть в драку, зная, что все равно не сможешь победить?

Впервые с начала разговора стало заметно, что Супермалявка испытывает неудобство.

– Видите ли, сэр, те условия, в которых я выросла, приучили меня всегда быть готовой постоять за себя и верить в свой шанс. Если вы деретесь, только когда уверены в победе… ну, тогда вы просто задира, пользующийся преимуществом перед более слабым противником. Я же выросла такой, какой выросла, и никогда не видела в задирах большого проку, а потому слишком легко раздражаюсь, когда меня с ними сравнивают.

Командир был поражен.

– Но ведь тебе хотелось бы побеждать хотя бы время от времени?

– Разумеется, хотелось бы, – сказала она. – Не поймите меня превратно, капитан. То, что я не слишком переживаю за неудачу в драках, не означает, что я заранее рассчитываю на поражение. Но, думаю, у вас есть какие‑то свои соображения на этот счет. Я готова выслушать их.

– Ну… ты могла бы изучить искусство рукопашного боя… знаешь, что‑нибудь типа каратэ. Есть много приемов, разработанных специально для людей низкого роста, и…

Он не закончил фразу, заметив на лице Супермалявки игривую улыбку.

– Не стоит говорить со мной про искусства рукопашного боя, сэр. Видите ли, у меня есть разрядные пояса в трех школах каратэ – корейской, японской и окинавской, плюс школа дзюдо и некоторые виды китайской борьбы. Беда заключается в том, что для использования всего этого нужна ясная голова, а когда я выхожу из себя, а во время драки я всегда выхожу из себя, все мои навыки испаряются и я превращаюсь в обычного драчуна.

– В трех школах, – тихо повторил за ней Шутт.

– Да, именно. Мой первый муж был мастером самбо, так что начальные уроки мне получить было несложно. А сейчас, если не возражаете, сэр, мне нужно отправляться помогать на кухне.

С этим она удалилась, а Шутт так и остался сидеть с разинутым ртом, глядя ей вслед.

– Не уделите мне минутку, капитан?

Удивленный Шутт поднял взгляд и увидел в дверях пентхауса Шоколадного Гарри. Надо сказать, грушеобразная черная фигура не просто занимала все пространство двери – казалось, сержант заполнил собою всю комнату, не оставив ни единого свободного угла.

– Да, конечно. Входи, Ш. Г. Чем могу помочь?

Несмотря на нарочито небрежный тон, командир был явно заинтересован тем, что могло заставить Гарри выбраться из его берлоги в каптерке. С того самого дня, когда прибыла новая форма, они лишь разок перекинулись на ходу парой слов, и пока сержант‑снабженец великолепно справлялся со своими возросшими обязанностями. Шутту тем не менее было интересно узнать его реакцию на оживление внутренней жизни роты.

Гарри осторожно «вдвинулся» в комнату, оглядываясь вокруг сквозь толстые линзы очков, будто в поисках затаившихся по углам гостей. Наконец он провел рукой по коротко остриженным волосам и перешел к делу.

– Я здесь вот по какому поводу, сэр, – сказал он удивительно хриплым голосом, который, казалось, каким‑то таинственным образом срывался с его густой щетинистой бороды. – Я тут кое‑что придумал. Вы ведь знаете, какая у нас проблема с оружием для Спартака и Луи?

Шутт кивнул. Кроме передвижения, у синтианцев были и другие трудности в несении службы, и не в малой степени – с вооружением. Их длинные веретенообразные руки были достаточно сильны, чтобы удержать большинство типов оружия, имевшегося в арсенале роты, но стебельковые глаза не были приспособлены для средств наведения и прицеливания, которые были разработаны в расчете на обычное, как у всех людей, расположение глаз. Поэтому во время упражнений по огневой подготовке им выдавали оружие, как и остальным легионерам, но строго‑настрого запрещали стрелять по мишеням до тех пор, пока окружающие не убедятся, что оружие направлено куда надо и что выстрелы пойдут хотя бы в сторону предполагаемой цели.

– И у тебя есть решение, Ш. Г.?

– Мне кажется. – Сержант от волнения начал ерзать на стуле. – Видите ли, прежде, чем вступить в Легион, я состоял членом… одного клуба. Там был весьма пестрый народ. Ну, в общем, ошивался там у нас один малый, слепой, как летучая мышь, но абсолютно незаменимый, когда дело доходило до пальбы. И все из‑за того, что он носил с собой обрезанный дробовик и пользовался им всякий раз, когда становилось горячо. Ему не нужен был точный прицел, достаточно было просто‑напросто выбрать правильное направление. И я подумал… Вы знаете, эти синтианцы…