Снова жив
Так что состояние свое Зорину никак списать на последствия ночного происшествия не удавалось. Что мог, он сделал, не сделал бы этого, могло еще хуже получиться. Тут дело в чем‑то другом. Не в странном ли сегодняшнем сне, который так резко прервал звонок Шнягина?
Сны полковник обычно не помнил – они оставались по ту сторону реальности сразу после звонка будильника или телефона – насыщенная всякими неприятностями жизнь не оставляла места для рефлексий по поводу ночных видений. Но этот никак не желал уходить в глубины подсознания. Яростные и просящие одновременно огромные светящиеся глазищи Кибальчиша и его чудная красная шапка‑буденовка появлялись перед мысленным взором снова и снова.
– Да чтоб тебя! – выругался в полголоса Зорин. – Помогли доктора… Выписали таблеточки… Теперь вот глюки начинаются!
Принять проверенное средство для снятие душевных волнений и устранения колебаний тоже было нельзя – не сочеталось содержимое подарочных бутылок из заветного шкафчика с выписанными неврологом препаратами радикально. Лучше даже не пытаться, могут и не откачать потом.
Зорин неожиданно для себя вдруг подумал, что просто надо сделать то, о чем просил ночной гость. И это было бы наилучшим выходом. Вопрос явно намеревался решиться сам собой – вот и здание под детский центр есть, только дезинфекция понадобиться основательная и ремонт. Тогда и племяш будет доволен, когда очухается, и сестра спасибо наконец скажет, и совесть оставит в покое. И Кибальчиш будет доволен.
– Все, приехали! – Зорин мрачно рассмеялся. – пора на пенсию, пока в дурку не попал.
Последняя мысль про Кибальчиша его откровенно испугала. Зорин привык считать себя безупречной машиной, чьи функции полностью контролируются волей и разумом, а тут такая чертовщина.
– Чертовщина это твоя жизнь! – в голове явственно прозвучал голос серого спутника Кибальчиша.
– Я что, с ума схожу? – Зорин мысленно задал невидимому собеседнику волнующий его вопрос.
– А ты думал? – тут же откликнулся серый. – Как по‑твоему мы к тебе зашли? Крыша сдвинулась, щель появилась. Постоянный стресс, когнитивный диссонанс, муки совести, злоупотребление алкоголем… Сам виноват. Но ты не бойся, это не глюки. Сделай, что Кибальчиш просит, и мы уйдем. Слово даю.
– Нет, оставайтесь, с вами веселее. А то и поговорить не с кем по душам. Только без звонка не приходи больше. Стремно это как‑то.
– Лады! – Серый снова откликнулся незамедлительно. – Главное доктору не говори. Упекут, сам знаешь куда, укольчик сделают, будешь улыбаться и сопли пускать. Такой звонок устроит? В голове полковника еле слышно заиграла мелодия из кинофильма «17 мгновений весны».
– Вполне! А тебя как звать‑то? Не Фреди часом? А фамилия не Крюгер?
– Мишей зови, – ответил серый. – Только не вслух, если в Кащенко не планируешь заехать месяца на три. Все, пока! К тебе пришли, кажется.
Вечером Зорин встретился с неким хмурым господином в дорогом черном костюме и в черной же застегнутой наглухо рубашке без галстука.
Они разговаривали в парке, сопровождающие лица с обеих сторон деликатно маячили на двух противоположных концах аллеи, не мешая беседе уважаемых людей.
– Мстить будешь? – хмурый сразу перешел к делу, не тратя время на формальные приветствия и прочие выкрутасы.
– Придется… – Зорин тяжело вздохнул и развел руками, показывая жестом как он этого не хочет. – Родственник же… Люди не поймут иначе, уважать не будут.
– Мы лечение оплатим, компенсацию, машину новую, то‑се…
– Денег не возьму! – решительно пресек Зорин начавшийся торг.
– А что тогда? – хмурый внимательно взглянул в глаза полковнику, уловив скрытый намек.
– Скажи своим, чтоб всех убрали с того пустыря. Прямо завтра. Весь мусор с собой. Барак не жечь, не ломать. Куда угодно пусть вывозят, но за пределы района. С местными я все сам улажу, с Управой тоже.
– И все?
– Да, будем квиты. ДТП, случайность. Пришли там, кого не жалко, оформим на него. Пострадавшие претензий не имеют.
– Ээээ! – хмурый вдруг изобразил улыбку, больше напоминающую оскал – хорошо говорить с мудрым человеком, знающим жизнь! Договорились!
…Через час после встречи с хмурым господином в черном Зорин набрал номер Главы районной Управы.
– Николай Дмитриевич? Добрый день, простите, вечер! Зорин беспокоит. Помните такого? Да, да, сестра моя тут проживает, кандидат наук, все верно. Извините за поздний звонок! Забегался совсем, столько всего интересного сегодня, столько важного… Я Вам сейчас человечка пришлю с флешкой, Вы изучите внимательно и верните назад. Крайне интересные материалы! Крайне! Эксклюзив, можно сказать. Нет, завтра никак нельзя. Надо сейчас. На какую тему? А вот тут у нас с коллегами идея возникла по профилактике правонарушений среди несовершеннолетних и заодно по патриотическому воспитанию. Решили центр такой открыть. Некоммерческий, само собой. Где? А вот на пустыре возле автобусного парка. Там как раз ангар простаивает. Не знали? Да, пустует. Вот на эту тему как раз видео. Презентация, так сказать. Как изучите, звоните! Я ложусь поздно. Всего доброго!
Дела у Зорина явно налаживались. Глава Управы позвонил ближе к ночи и долго рассказывал, как увлекся идеей создания детского патриотического клуба, как благодарен полковнику за помощь и ценный совет, как прямо завтра даст необходимые указания и всего лишь осталось решить один маленький вопрос – кто будет руководителем клуба, ответственным, так сказать, лицом.
– Есть такой человек, – разом подрезал полковник далеко идущие планы районного владыки. – Он сейчас, правда, болен, но скоро поправится и будет полностью в Вашем распоряжении. Образование высшее юридическое, молодой, динамичный, есть опыт самостоятельного создания и ведения проектов, как говорится, идет в ногу со временем. На этот счет не беспокойтесь.
Глава Управы сразу сник и, сославшись на усталость, быстренько дал отбой.
Племянник и правда выздоравливал как‑то слишком быстро. Еще вчера врачи отводили глаза и аккуратно намекали на возможность длительного нахождения в состоянии комы, а уже сегодня родственник пришел в сознание и даже разговаривать начал.
На этот счет у Зорина возникли определенные подозрения и в ближайший же выходной день, категорически запретив будить себя без самой крайней необходимости кому бы то ни было, полковник опять употребил двойную дозу снотворного, успев перед сном сказать куда‑то в пространство «Мишаня, выходи, побазарить надо».
Сон навалился как сброшенный с елки отцовской рукой снег в далеком детстве. Снежный шатер, сплошная белая пелена и море восторга.
Михаил ждал его именно в заснеженном лесу, среди превратившихся в белые пирамиды елей.
– Ты выражения все‑таки выбирай, ладно? – серый человек изобразил неудовольствие на своем неуловимо меняющемся лице. – Я тебе не друг детства и не поднадзорный контингент или как там у вас это называется.
