Соленый волк

– Не знаю.

– А зачем его доставать?

– Не знаю. Вы спросили, я ответила.

– Может, у вашего мужа трения какие‑то с Борщевиком? Может, он икрой не хотел с ним делиться?

– Икрой?! – разволновалась женщина.

– Да, черной икрой, которую ваш Никита в Москву возил на продажу. Браконьерская такая икорка, в баночках. – Максим смотрел на дом.

То ли новый, то ли старый кирпичом обшили, скорее второе. Кирпич элитный, крыша новая, дом смотрится если не богато, то близко к тому. Драбова проследила за его взглядом, расправила плечи, выставила грудь.

– Не знаю ничего! – заявила она и полотенце на кулак намотала, как будто собиралась кого‑то ударить. Поняла вдруг, что сотрудников интересует не столько факт исчезновения мужа, сколько его незаконная деятельность. Значит, жив Никита, а уголовной вины за ним нет. Хороший дом – это не улика.

Боевой настрой хозяйки подействовал на собаку, она зашлась в истерическом лае.

– Да это уже не имеет значения, – вздохнул Стасов.

– Что не имеет значения?

Собака вдруг замолкла – в предчувствии страшной новости.

– Не можем мы вашего мужа привлечь… Да вы присядьте! – Максим указал взглядом на скамейку за ее спиной.

– Зачем присесть? – Ноги у женщины подкосились сами по себе.

– Может, ничего страшного и не произошло. Может, это и не ваш муж.

– Где не мой муж? – Драбова подалась назад, рукой нащупывая скамейку.

Скомканное полотенце вывалилось из ее рук.

– Может, это не ваш муж утонул.

– Утонул?! – ахнула женщина, сдавая назад.

– Может, это вовсе не он. – Максим вошел во двор вслед за ней.

Собака на него даже не гавкнула.

– Нет, конечно!.. Никита очень хорошо плавает…

– Вот и я говорю, что ничего страшного.

– А откуда вы знаете, что Никита… что кто‑то утонул? – Драбова обессилено опустилась на скамейку.

– Да пока только предположения. Возможно, мы ошибаемся. Вот когда ваш Никита уехал в Москву? Какого числа?

– Двадцать четвертого… Нет, двадцать пятого сентября. Рано утром.

– Как поехал? – Максим повел рукой в сторону объездной дороги, на которую выходила Колхозная улица. – Через мост?

– Через мост, а как же еще?

– По прямой, на объездную, там сразу мост?

– Сразу мост.

– Один поехал или с кем‑то?

– Один. Он всегда один ездил… Ездит, что я такое говорю?

– Рано утром, говорите, уехал? В котором часу?

– А как на рыбалку ездит, в два часа подъем, в три выезд.

– Кто знал, что ваш муж будет выезжать в три часа? – спросил Максим.

Драбова перехватили где‑то неподалеку от дома. Перехватили, задушили, труп сбросили в реку. И тот, кто это сделал, мог знать, в какое время он будет выезжать из дома.

– Никто знал. Хотя Людка знала.

– Кто такая Людка?

– Подруга моя… А зачем вам Людка? – встрепенулась Драбова. – Вы про Никиту узнавайте, он это или не он?

– Да, да… Какая машина была у вашего мужа?

– «Форд Мондео»… А вы не знаете? – с надеждой спросила женщина.

– В полицию вы не обращались, об угоне не заявляли? – спросил Павлов.

Возможно, машину обнаружила полиция. Может, стоит сейчас где‑то на штрафстоянке.

– Да нет.

– А номер, техпаспорт?

Максима интересовал и регистрационный номер, и VIN‑код автомобиля. Если машину нашли, пробить ее по базам проще простого. В смартфоне у него и приложение, и специальный допуск.

– Ну, номер скажу… А техпаспорт?… Могу принести! – Драбова поднялась, но тут же опустилась.

– Ничего, в следующий раз. – Максим успокаивающе провел рукой по ее плечу.

– И все‑таки кто такая Людмила? – спросил Стасов. – Как ее найти?

– Так я же говорю, подруга моя. Людмила. Василиничева. Как ее найти… Вообще‑то, она сама всегда, когда надо, находит, – невесело, но все‑таки с иронией сказала Драбова. – А так она тут рядом, на Ворошилова живет, пятьдесят шестой дом.

Стасов выразительно глянул на Максима, и тот молча с ним согласился. Идти нужно к этой Людке, говорить с ней, прощупывать ее на вшивость. Но и Драбову оставлять нельзя. Придется разделиться.

Максим уже собирался уходить, когда в проеме открытой калитки появилась знойная женщина лет сорока, в легком плащике поверх длинного платья. Все в ней пышное: и прическа, и формы, и грудь. А голос обволакивающий. Она смотрела на Драбову, но видела и Максима, и Стасова, и весь дом целиком. Казалось, у женщины явно было много горячих новостей.

– Вика! – выдохнула она, спиной прислоняясь к опорному столбу.

Всем своим видом она показывала, как ей больно, горько и страшно. Она смотрела на хозяйку дома, видела Максима и Егора, при этом еще любовалась и самой собой. А вдруг ей к лицу трагизм!

– Это и есть Людмила, – с ужасом глядя на женщину, пробормотала Драбова.

– Которая сама всех находит? – спросил Максим, с подозрением глядя на пышную даму.

А ведь он знал, какую новость держит в клюве эта сорока. Тот же Волчков мог разболтать о трупе, выловленном из реки. Да и просто зеваки могли подтянуться к его причалу, разглядеть и узнать покойника, растрезвонить. Людка подхватила и понесла.

– Кого я нахожу? – недовольно спросила женщина.

Но при этом с интересом окинула Максима. А взгляд цепкий, ищущий. Взгляд одинокой женщины, ищущий мужчину.

– Вы хотели что‑то сказать? – Стасов медленно приблизился к Людмиле.

– Да я‑то хотела…

– Что‑то не очень хорошее? – Стасов взялся рукой за тот же опорный столб, к которому она прижималась спиной.

– Не очень… А вы кто?