Сопротивляйся

В отделе бытовой химии городского гипермаркета она выглядит настолько инородно, что стоящий рядом мужик ставит бутылку стеклоочистителя мимо полки.

Даже несмотря на ее шпильки, мой рост позволяет нашим лицам находиться на одном уровне, и от такого близкого контакта мои глаза расширяются.

– Маша? – присматриваюсь к лицу, на котором сильно изменилась форма носа. – Новикова?

Пухлые губы, узкий прямой нос, скулы тоже заострились…

– Обалдеть… – осматривает меня с головы до ног бывшая одногруппница. – Прие‑е‑ет!

С радостным писком она обнимает мои плечи, взволнованно смеясь.

Меня встряхивает не меньшая радость, отдаваясь приливом счастья в сердце. Обнимаю ее в ответ, и мы качаемся из стороны в сторону, как неваляшки.

Запах ее духов повсюду. Так пахнут только оригинальные духи, которые прибыли из‑за границы.

– Машка… – смеюсь, отстраняясь. – Я бы тебя не узнала…

Она выглядит как рублевская жена. С полным набором белоснежных виниров и ламинацией волос.

Я действительно шокирована.

– Это пластика, – отмахивается Маша. – Любимка моя… – восклицает на эмоциях. – Дай на тебя посмотрю…

На первом курсе мы были не разлей вода. Везде таскались вместе. Она свела мою девичью фамилию Любимова к «Любимке», потому что имела склонность к уменьшительно‑ласкательным прозвищам, которые давала всем подряд.

Мы были подругами.

Я никогда не тосковала по студенчеству. Человек, ради которого я отодвинула всех своих друзей и подруг, всегда шел только вперед, смотрел только в будущее. Я делала так же. Рядом с ним мне всегда хотелось жить здесь и сейчас. Отличный урок, я до сих пор цепляюсь за ЕГО чертову логику.

– Оля, ты красотка, – проводит рукой по лежащим на моем плече волосам. – Не изменилась. Вообще…

– Маш… – смотрю на нее в ответ. – Красотка – это ты.

Она выглядит стопроцентно фотогенично.

Она выглядит как голливудская фотомодель.

Я знаю, что хорошо выгляжу, но рядом с ней у любой сдуется самооценка.

В университете она была девочкой из провинции. Ее родители жили где‑то глубоко в области, она выбиралась к ним два раза в год и то, потому что «надо». Она слишком любила город, жила в общежитии, обожала тусовки и парней. Короче говоря, была моей противоположностью. Я жила с родителями и слыла разборчивой до тошноты, потому что привести в дом парня в нашей семье можно было только в качестве потенциального зятя.

Это она познакомила меня с Чернышовым…

Она вынесла мне мозг своей влюбленностью в «этого Руслана». А я, как последняя сука, влюбилась в него еще сильнее.

Мне было так стыдно смотреть ей в глаза, после того как мы с ним начали встречаться, но она влюблялась каждую неделю, поэтому мы даже поссориться как следует не смогли.

А потом моя жизнь закрутилась вокруг него и его друзей. К третьему курсу мы с Машей почти не общались. В тот год она уехала на практику в Германию и не вернулась. Я слышала, что она там вышла замуж, это было ужасно на нее похоже.

Она была отличной подругой, а я дерьмовой.

– Я уже полчаса за тобой хожу, – тараторит Маша. – Думаю, ты это или не ты…

– Я бы тебя не узнала.

– Ну, значит, я не зря столько бабок потратила, – весело смеется она.

– У тебя акцент… – улыбаюсь, впервые за много дней чувствуя себя невероятно живой.

С ней рядом даже мертвец, твою мать, воскреснет.

На мне белый пуховик, и хоть он в тренде на сто процентов, я рядом с ней домохозяйка.

– Гражданство Италии наложило отпечаток, – смеется она.

– Италии?! – изумляюсь. – А как же Германия?

– Это была ошибка, – звонко хохочет.

В кармане моей куртки звонит телефон.

– Блин… подожди минуту… – прошу я Машку.

Она соединяет большой и указательный палец, показывая мне «о’кей».

– Да, Мишань? – говорю, отвернувшись к полке с туалетной бумагой.

– У меня выпал зуб, – сообщает он.

– Что?!

Прекрасно.

Я ждала этого всю неделю, а все сливки достались его отцу.

– Ну, я же сказал, зуб, – повторяет мне со строгими интонациями.

– И как он выпал? Сам?

– Нет, папа дернул за него, и он выпал.

Что за, мать твою, самодеятельность?

Почему Чернышов вечно делает то, о чем его не просили?!

– Тебе было больно? – спрашиваю с раздражением, которое не получается задушить.

– Нет, мне было смешно. Как мне передать его Зубной Фее?

Закрыв глаза, медленно выдыхаю.

– Возьми его с собой, мы передадим ей дома. Надеюсь, папа его не выбросил?

– Нет, – смеется Миша. – Мы купили для него банку в аптеке.

Вдыхаю…

– Где вы?

– Стреляем. Из пистолетов.

– Из каких пистолетов?!

– В стрелковом клубе, у папы тут встреча.

Ясно.

Разумеется.

Это огромная база отдыха за городом, на которой я никогда не была.

– Где папа? – спрашиваю строго.

– Ну… он вот тут. Рядом. Дать ему трубку?

– Нет! – восклицаю, прикладывая ко лбу руку. – Я ему… потом сама позвоню.

– Я тогда буду мультики дальше смотреть, – сообщает сын.

– Ты ел?

– Угу. Шашлыки… и картошку фри…