Тайна Элизабет

Ближе к вечеру местные жители собрались во дворе кузнеца, где накрыли большой стол. Юному горожанину впервые пришлось отведать сладкого вина, как он ни пытался отказаться от запрещенного в Парфагоне напитка. Чтобы ничего не пропустить, односельчане окружили его бормочущим кольцом, словно пчелы тарелку с сиропом. Их поражали его внешний вид и, конечно, истории о столичной жизни. Особенно удивлялись малыши, выглядывая из‑под взрослых и пытаясь незаметно потрогать гостя, что он охотно позволял.

Захмелевший Томас смог узнать немногих односельчан. Как оказалось, мало кто пережил ту страшную трагедию, но зато они вернулись и попытались жить в прежнем русле. Среди них оказались Макс с женой, потерявшие в бойне пятерых детей. При этом никто не слышал об Ирэн, и оставалось лишь гадать, что уготовила ей судьба в логове мутантов. Родителей Томаса, как и других жертв, похоронили на старом кладбище у восточной окраины. Молодой человек уже навещал их, временно поселившись все в том же доме кузнеца.

Несостоявшийся рыцарь все еще находился в растерянности, ведь теперь нужно было придумать новый путь к заветной цели. На свой страх и риск Томас решил продолжить мутацию, надеясь найти ей применение в будущем. И хотя это было нелегально, юноша верил, что его никто не обнаружит в этом затерянном селении. С одной стороны, он начинал жалеть, что безвозвратно покинул столицу. С другой же стороны, пусть и таким сомнительным способом, он продолжал идти к мечте, что не могло не согревать его сердце.

Односельчане, по своей натуре совсем простые люди, с трепетом отнеслись к его пожеланиям. Ему не только дали кров, но и всячески опекали. Чтобы он смог заработать на пропитание, кузнец взял его в подмастерья, пообещав, что жилы юноши не будут скучать. И действительно, после некоторого обучения изнеженного горожанина, его удаль оказалась весьма кстати, и дела мастерской пошли в гору.

***

Однажды, пропотев в кузнице, Томас едва выполз на свежий воздух и свалился на землю. Опершись о стог сена, он с наслаждением прикрыл глаза.

От скупого на слова Макса Ланка он узнал, что отец действительно был потомственным охотником и его предков знали издавна, но вот материнских родственников никто не видел. Со слов парочки, они повстречались в одном из отдаленных поселений к юго‑востоку от Парфагона. Там вспыхнула любовь едва ли не с первого взгляда, и девушка сбежала с ним из отчего дома. Поначалу молодая особа заметно выделялась внешностью и манерами, коих, видимо, нахваталась в родных местах. Однако с появлением малышей она остепенилась, и вскоре ее приняло все селение.

Находясь в этих думах, Томас почувствовал, как теплая волна обволокла гудящие мускулы и как мысли стали проваливаться в пустоту. И вот он уже практически уснул, как разум снова включился. Помня о прямом методе входа в фазу и не двигаясь, он применил несколько техник. Твердь пространства не изменилась, поэтому он стал снова погружаться в забвение.

В караване сочных картинок уже через пару минут его сознание снова включилось. Томас опять начал неспешно чередовать техники: разглядывание рук с попытками увидеть их перед закрытыми глазами; вращение, при котором он представлял, что крутится вокруг оси; раскачивание руки, когда нужно настырно пытаться двигать ладони вверх‑вниз, не используя мышц. А затем он повторял все сначала, по новому кругу, пока на мгновение не отключился – и тут же проснулся.

На этот раз Томас уже взаправду крутился как поросенок на вертеле. Это означало, что пространство сломалось и он оказался в фазе! Тело загудело, шум в ушах сжимал мозги, и селянин немедля попытался встать. Хотя движение показалось тяжелым и тягучим, он все же смог подняться.

Томас побежал по проселочной дороге, потирая ладони и разглядывая линии на них. В итоге зрение стало настолько острым, что можно было разглядеть каждый листок на самом отдаленном дереве, а краски ослепляли сочностью. Фаза углубилась и закрепилась.

Хотя Томас изначально ощущал свою массивность, поскольку его фазовое тело уже привыкло к облику рыцаря, он стал делать себя еще больше. После некоторой паузы его торс с глухим треском раздался вширь и вверх. По достижении нужных габаритов ему оставалось только удерживать их как можно дольше. Это было непросто, ведь фаза все время норовит выплюнуть человека в обыденную реальность.

Проще всего этот вопрос решался активными действиями, даже простым развлечением. Однако Томас решил навестить сестру, которая в родных местах теперь и вовсе не выходила из его головы. Взлетев, он увидел вдали странного рыцаря на вороном коне и со свистом в ушах помчался на север. Там, прорывая пышные облака, тянулся к небу вулкан, который, казалось, вот‑вот проломит собою земную твердь. Добравшись до его подножья, селянин увидел одну из рек и взлетел вдоль нее к самому жерлу, из которого тянулись вверх сотни столбов черного дыма.

Едва подумав о доспехах, Томас обнаружил их на себе. Затем он выхватил меч и кинулся вниз, где вокруг одного из обшарпанных зданий, похожего на покосившуюся крепость, уже скалились клыкастые четырехрукие монстры со сверкающими клинками. Рухнув в грязь, юный рыцарь улыбнулся арогдорцам, чьи разъярённые глаза блестели меж иссиня‑белых дредов:

– Соскучились, а?

– На этот раз у тебя ничего не выйдет! – шагнул вперед один громила, сплюнул и обернулся к своим: – Виват, Арогдор!

– Виват, Эйзенберг!

– Виват, Джавер!

Иступлено орущие мутанты вскинули оружие кверху. Из плоти начали вырываться третьи пары покрытых наростами рук, заливая брусчатку густой кровью.

Отойдя от изумления, Томас бросился к дому, ловко кромсая неприятеля, отчего головы с белоснежными дредами разлетались во все стороны. Рыча и пиная особо пронырливых монстров, он все ближе пробирался к заветному строению. И вот перед ним оказался главарь, и завязалось упорная схватка. Казалось, еще немного и рыцарь будет повержен, но враг все же был расколот пополам, с головы до ног. Словно ведро горячей крови выплеснулась в лицо юному воину, отчего он потерял зрение и оказался у стога сена.

Выдохнув, селянин снова выкатился из телесных оков. Закрыв глаза, он собрал все внимание на Ирэн. Тут же возникло стремительное движение, и он выпал в крохотную комнатку. В сумерках почти ничего не было видно, не считая столика на тонких ножках и многочисленной женской обуви в углу. В центре стояла кровать, занимая почти все пространство. На ней под бурым мехом дремала нагая девушка с каштановыми волосами.

Понаблюдав за ней со стороны, а затем присев рядом, Томас улыбнулся и провел рукой по ее теплой щеке, отчего Ирэн нехотя приоткрыла заспанные глаза. Она протяжно зевнула, а затем приподнялась:

– Привет!

– Все спишь и спишь тут, – улыбнулся молодой человек.

– Ну и в задницу ты забрался! – грубо фыркнула сестра, дергая его за руку.

– Не понял… Ирэн?