Тайна завещания Петра Великого в руках Наполеона Бонапарта. Дамоклов меч над Россией
Сергей Александрович Меншиков, внук Александра Даниловича Меншикова, в карточной игре проигрывает польскому магнату своё имение. Данный польский магнат, Адам Ежи Чарторыйский, недавно попал в опалу российскому императору и вынужден покинуть царский двор. Сергей Александрович Меншиков говорит Чарторыйскому о том, что у него есть очень ценный артефакт, от которого зависит судьба российского трона. Меншиков пересказывает историю, которую сам в свою очередь узнал от отца, а тот – от отправленного в Берёзов деда. Меншиков передаёт Чарторыйскому ключ от замочного механизма. Он говорит, что только человек, обладающий этим ключом, сможет открыть медальон и обнародовать завещание. Если это произойдёт, то Екатерина I и её потомки будут объявлены нелегитимными правителями России, а Чарторыйский сможет, опершись на штыки Франции, не только снискать благосклонность нового российского императора, но и стать королём Польши, восстановленной в своих старых границах Наполеоном Бонапартом. Сам медальон Петру Великому подарила Елизавета Сенявская вместе с книгой, в которой была изложена тайная методика распознавания лжи и характера людей по голосу.
Чарторыйский вспоминает, что, согласно семейной легенде, его прабабку Елизавету Сенявскую и Петра Великого связывали любовные отношения. Адам Ежи знает методику распознавания лжи и характера людей по голосу и владеет ею. Списки с данной книги его семье достались от бабушки Чарторыйского – Марии, дочери той самой Елизаветы Сенявской. После рассказа Меншикова Чарторыйский начинает догадываться, что его бабушка могла быть незаконнорождённой дочерью Петра Великого. Также Адам понимает, что он сам с большой долей вероятности является прямым наследником первого российского императора, и, следовательно, содержимое медальона может узаконить не только его претензии на престол независимой Польши, но и сделать его законным императором России.
При этом Чарторыйский колеблется: с одной стороны, он был лучшим другом российского императора Александра и присягал ему в верности, с другой – патриот Польши, который хочет восстановить на своей родине свободу шляхты и видит в завладении данным завещанием хорошую возможность реализовать данные планы. Он выигрывает ключ от медальона и вспоминает события последних лет, которые привели его к отдалению от императора Александра.
Адам Чарторыйский, польский магнат, на какое‑то время сумевший стать первым человеком при дворе императора Александра I, покидал Россию. На то были свои причины, достаточно веские. Оглядываясь назад, он понимал, какую успешную карьеру ему удалось построить в недружественной родной Польше стране. И вот теперь – отлучение от императорского двора. Впрочем, подобное развитие событий не было неожиданностью. Учитывая взаимоотношения России с Польшей, Чарторыйский и так постоянно находился меж двух огней, опасаясь как недовольства соотечественников в свой адрес, так и неоднозначного отношения русских придворных. И как могло быть иначе? Значительные польские территории находились под властью России, о возрождении независимого государства при таком политическом раскладе и речи идти не могло. А Чарторыйский, между тем, жаждал «совместить несовместимое» – неся верную службу русскому императору, он рассчитывал на благополучное разрешение польского вопроса. Хотя, конечно, чёткого алгоритма воплощения данной утопии в реальность у него не было.
Кроме того, Польша зависела и от Франции. Наполеон Бонапарт, создавший Великое Герцогство Варшавское, в 1807 году утвердил в нём Конституцию. На территории Герцогства действовал и Гражданский кодекс Наполеона. При этом не существовало крепостной зависимости. Стоило ли удивляться, что образованная аристократия страны связывала с императором Франции вполне реальную надежду на восстановление Речи Посполитой в качестве независимого государства. Франко‑русские отношения в то же самое время претерпели значительное охлаждение. Александр I не оправдал надежд Бонапарта на плодотворное сотрудничество. Дважды русский император отказал Наполеону, когда тот сватался к его сёстрам. Затем не поддержал его в борьбе с Австрией, создав лишь видимость союзничества. Последней каплей стал срыв континентальной блокады Англии, с помощью которой Наполеон надеялся сломить сопротивление своего главного противника. Что ж, император Франции больше не рассматривал Россию в качестве союзника. Очевидно, следовало готовиться к войне с Российской империей, и Бонапарт незамедлительно начал размышлять в указанном направлении, а затем и предпринимать реальные шаги.
А ведь когда‑то – Чарторыйский прекрасно это помнил! – он обсуждал восстановление Польши с Александром. Сейчас такое развитие событий было уже невозможно – Россия никогда сама не откажется от своих областей, которые входили в состав прежней Речи Посполитой. И император, и либерально настроенная дворянская молодёжь, и самые консервативные круги русского общества даже мысли такой допустить не могли[1]. К тому же, если бы Александру вдруг пришло в голову воссоздать Польшу, он не мог бы не размышлять о грядущей после такого шага (практически неизбежной) опасности – конечно, Польша стремилась бы к воссоединению с Литвой и западными областями Российской империи. А там не за горами союз с Наполеоном, направленный против России. А ведь сентябрь 1805 года мог оказаться поворотным моментом: тогда Александр направился с частным визитом к Чарторыйскому. Разумеется, истинная цель была другая – переговоры с прорусски настроенной польской элитой. Тогда казалось, что вопрос решён: Александр объявит себя польским королём и двинется со своими войсками на запад, через польские владения Пруссии. Однако этому грандиозному замыслу не суждено было осуществиться – русское окружение закономерно имело большее влияние на императора, нежели польская элита, жаждавшая подобного развития событий. Старая русская аристократия во главе с князем Долгоруким (весьма прохладно относившимся к Чарторыйскому) убедила императора, что рисковать международным положением России из‑за Польши – шаг непредусмотрительный.
Теперешнее отлучение от русского двора виделось Чарторыйскому прямым следствием того, что Польша фактически находится под протекторатом Франции. Александр уже готовится к войне с Бонапартом – очевидно, что Франция через пару лет начнёт наступление. Министр иностранных дел из Польши видится императору и его приближённым бомбой замедленного действия. Неизвестно, какие сведения он начнёт, а возможно, и уже начал передавать французской стороне. Прежнего доверия нет и уже никогда не будет. Александр, между прочим, ранее давал Чарторыйскому поручение выяснить настроение варшавской элиты на предмет готовности к союзу с Россией в предстоящей войне с Францией. Но здесь Чарторыйский не смог сделать ничего – подобный альянс мог состояться только при условии восстановления Польши. Александр, разумеется, на такой шаг никогда бы не пошёл. Наполеон же предпринял ряд усилий, в результате которых государственная жизнь Речи Посполитой упорядочилась. К тому же некоторые надежды польские магнаты связывали с Марией Валевской, фавориткой Бонапарта, страстно мечтавшей возродить Польшу в прежнем виде. Нетрудно предугадать, чью сторону займёт Польша, когда Франция и Россия вступят в стадию полномасштабной войны.
[1] Щёголев, С. И. Великое Герцогство Варшавское и Гражданский кодекс Наполеона. URL: https://www.gramota.net/articles/issn_1993‑5552_2015_5_43.pdf?ysclid=l8qd1vsuoi757760819 (дата обращения: 02.10.2022).
