Танго смерти – 2. В Буэнос-Айресе
– Нас тут на нож не поставят?
– Да нет…
– Ладно, пойдем, прогуляемся…
Они сошли с платформы, и пошли по улице. Слон недоуменно смотрел по сторонам и думал – будний день, а сколько народа на улице. Они что – все не работают?
– Почему столько людей на улице? – спросил он.
– А… тут обеденный перерыв два часа.
Здорово…
– Ну, давай знакомиться. Меня Алексей зовут.
– А по отчеству как?
– Просто Алексей. А ты – Виктор, так? Что закачивал?
– Военный университет.
– Романские языки?
– Нет, английский.
– А сюда как попал?
– Я испанский в школе учил. На английский мест не было.
Здорово…
– Хабла испаньол?
– Си, синьор.
– А я вот ни хрена не хаваю этот испанский, так что придется тебе мне помогать. Тут где‑нибудь место есть посидеть – поговорить?
…
Место поговорить они нашли во дворе, на детской площадке. Детей на площадке не было, а сама площадка напоминала парк культуры и отдыха города Припять…
Но, по крайней мере, было где сесть.
– Рассказывай. Как вы умудрились так вляпаться? В Москве только вас на все лады и склоняют.
– Провокация это.
Выпалил, не подумав. Но молодец, по крайней мере, не стал валить на других.
– А с чего провоцировать именно вас? И с чего – именно здесь? Почему Аргентина?
– Не знаю. Может, мстить хотят?
– За что?
– Мы серьезно продвинулись за последний год в переговорах по перевооружению. Аргентинская армия дышит на ладан, ей нужно всё – от новой винтовки и до нового самолета. Американцы могли и устроить провокацию, особенно после прихода Макри. Из мести, можно сказать.
Слон покачал головой.
– Это не «Санта‑Барбара».
– Что? Какая Санта‑Барбара?
Слон вдруг понял, что этот парень действительно не знает, что такое «Санта‑Барбара»[1]. Он – человек совсем другого поколения.
А это значит, что он, Слон, постарел. И пора на покой.
– Проехали. Про американскую провокацию расскажи моей бабушке. Наркотики нашли на самом деле. Изъяли на самом деле. Что говорят в посольстве? Рассказывай. Ты присягу давал – в отличие от некоторых
Слон знал, что посольская среда – тесный и замкнутый мирок, в котором мало что можно утаить друг от друга. И в этой среде – дыма без огня не бывает, общественное мнение редко ошибается.
– Говорят, это Кузнецов.
– Советник по безопасности?
– Да, он. Его уже нет здесь.
– Понятное дело. Еще кто?
– Суворкин.
– А это еще кто?
– Завхоз… ну по хозяйственной части.
Если первая фамилия для Слона новостью не была, то про Суворкина он слышал впервые.
– Давно, как думаешь, таскали?
– Не знаю… я не обращал внимания.
– А слухи ходят?
– Говорят, давно. Не первый раз.
Здорово – Слон хлопнул в ладоши – все знают и молчат. Потому что проблем не хотят огрести. Пусть страна проблемы огребает.
– Я спрашивал.
– Кого?
– Посла.
– А он что?
– Всех собак на меня спустил.
– В Москву докладывал?
А в ответ тишина, взятая за основу…
Слон не первый день «был замужем», застал еще те времена. В чем была разница? Ну, совести и тогда не было, загранка приманивала бессовестных людей, как мух – дерьмо. Но кое‑что все же было. Тогда резидент не стал бы покрывать посольских работников, замеченных или даже просто подозреваемых в таких вот гнилых, неблаговидных делах. Торговля наркотиками! Прямо на территории посольства склад! Да тут никто не стал бы покрывать такое.
Вскроется – в Москве спросят не с них, в Москве спросят со всех – куда смотрели? Не иголку проносили! И спрос со всех.
Но даже без спроса, люди… как то по‑другому относились друг к другу. Требовательнее, что ли. Было понимание, что мы все – жители одной страны, откровенных подонков просто не терпели рядом с собой.
А сейчас всем на всё плевать. И на всех. И как то быстро уяснили стиль поведения адвоката – ко мне какие претензии? Конкретно – ко мне? Я конкретно, что сделал? Ничего? Ну а что вы мне тогда предъявляете?
– Отзовут меня? – спросил резидент.
[1] Сериал, популярный в 90‑е годы.
