Ташкентское затмение

– Потому что я знаю, как модернизировать существующий план, чтобы он сработал так, как нам нужно, – торжественно объявил Хелмс и без паузы продолжил: – Не нужно устраивать диверсии, выискивать оборонные объекты на территории союзных республик. Все, что нам нужно, – это настроить местное население против русских. Рано или поздно наступит благоприятный момент, и местное население само поднимется против социалистического режима. Не без помощи агентурной сети, конечно, но если все сделать правильно, о нашем вмешательстве не узнает не только мировая общественность, но и те, кто поднимет народ против советской власти.

– И что нам это даст?

– Ослабление Советского Союза. Сейчас в составе СССР пятнадцать союзных республик, по статистическим данным, это чуть меньше половины от общего количества населения всей страны. Только представьте, господин президент, почти половина! Если нам удастся внести разлад в отношения между союзными республиками и РСФСР, это даст возможность ослабить Советский Союз ровно наполовину!

– Силами нескольких агентов? Сомневаюсь, – скептически сказал президент, покачав головой.

– Не сразу, конечно, – Хелмса скептицизм президента не смутил. – Стоит только создать прецедент, отколоть от СССР пару‑тройку республик, и остальные последуют примеру соседей.

– Допустим, я дам одобрение на реализацию вашего плана. Во что нам это обойдется?

– Дайте мне то же, что президент Трумэн дал директору Роскоу Хилленкоттеру, и я сделаю то, чего не смог сделать он, – заявил Хелмс. – Разведывательно‑диверсионную школу ЦРУ в пригороде Мюнхена, порядка восьмидесяти агентов, сообразный бюджет и полную свободу в выборе союзных республик, в которые отправку агентов следует выполнить в первую очередь.

– Это все?

– Да, господин президент, это все.

– Хорошо, вы получите то, о чем просите, но с одним условием, – президент поднялся, давая понять, что аудиенция подошла к концу. – Курировать операцию я буду лично. Все доклады идут через меня. Если в течение пяти лет ваш план не даст результатов, мы свернем операцию, как ранее это сделал мой предшественник.

– Благодарю за доверие, господин президент, – Хелмс поднялся вслед за президентом. – Когда я могу приступать к осуществлению операции?

– Хоть сегодня, – пошутил президент Джонсон, но директор Хелмс отнесся к его словам серьезно.

– Хорошо, сегодня же выезжаю в Мюнхен, – заявил он, кивком попрощался с президентом и вышел из кабинета.

 

Глава 2

 

Германия, пригород Мюнхена,

тренировочная база ЦРУ, лето 1967 года.

 

Капитан Майли по прозвищу Волкодав вошел в здание казармы, придержал дверь, жестом остановил дежурного, готового во всю силу молодых легких рапортовать о приходе начальства, подошел ближе и вполголоса спросил:

– В котором часу был отбой?

– В три тридцать, сэр, – отчеканил дежурный.

– Перкинс?

– Так точно, сэр.

– Ладно, дадим парням еще пятнадцать минут.

Майли двинулся по коридору вдоль закрытых дверей, звук его шагов гулким эхом отдавался в пустом помещении. Время от времени он открывал дверь спального помещения, вглядывался в лица подопечных, вздыхал и закрывал дверь. Дойдя до конца коридора, Майли остановился и уперся взглядом в циферблат часов, расположенных на противоположном конце пустого казарменного коридора. Пять пятнадцать утра. Тишина давит на перепонки, но это ненадолго. Еще пару секунд, и начнется.

– Па‑а‑а‑дразделение‑е‑е‑е! Па‑а‑адъем!!!!

Началось! Скрип пружин, звук босых ног, шлепающих по голому полу, стук ботинок, хлопанье дверей… Вот вода полилась в раковину, сработал смывной бачок, кто‑то выругался, кто‑то заворчал… Тишина растворилась в какофонии утренних звуков, исчезла без следа до следующего утра, на смену ей пришли шум и гам. Но и это ненадолго. Разговоры идут до тех пор, пока в дело не вступит капитан Майли. Вот он стоит у дверей, неотрывно смотрит на минутную стрелку, одними губами ведет отсчет и улыбается.

Его подопечным не до улыбок. Они хоть и не военнообязанные, но дисциплину и порядок, заведенный бывшим офицером ВМС капитаном Вольфом Майли, соблюдать приходится всем. Подъем строго по команде, ограниченное время, отведенное на сборы, построение на плацу и даже утренний марш‑бросок на пятнадцать километров – это еще мелочи, пережить можно, привыкнуть за пару‑тройку месяцев. Что на самом деле сложно, так это удовлетворить строгие требования Майли к усвоению обучающей программы. Тут Волкодав спуску не даст, сколько ни проси, да и кто осмелится выступать в роли просителя у Волкодава?

Поначалу, когда группа только формировалась, все думали, что Майли приставлен к ним лишь для того, чтобы они от монотонной рутины зубрежки, одиночества и безделья не устроили на базе анархию. Бывший вояка, капитан Военно‑морских сил США, ветеран Второй мировой, участник боевых действий в Корее, что он может смыслить в шпионской деятельности? Вот Перкинс – другое дело. Он двадцать лет оттрубил на благо страны в роли тайного агента, побывав во многих странах мира, и ни разу не прокололся. Президент лично призвал его на службу в разведывательно‑диверсионную школу ЦРУ, так как более достойного примера для подражания для новобранцев и придумать нельзя.

Но все оказалось не так однозначно. Перкинс, он, конечно, авторитет, и историй занимательных у него в запасе целая куча, но что касается практических советов, тут от него пользы мало. Можно сказать, совсем никакой пользы. Задашь вопрос – только время зря потратишь, причем не только свое, но и остальных ребят. Любит Перкинс покрасоваться, как начнет на вопрос отвечать, тридцать три истории для наглядности присовокупит, а сам вопрос так без ответа и оставит. Еще Перкинс любит зубрежкой рекрутов изводить. Шифры, коды, особые опознавательные сигналы, которые следует знать, прежде чем тебя забросят на вражескую территорию, – всем этим заведует Перкинс. За десять месяцев подготовки все эти коды и шифры уже от зубов отскакивают, во снах снятся, а Перкинс все гоняет по ним и гоняет. За три последних месяца новой информации ноль, хорошо хоть через начальство практические занятия себе выбили. Правда, Перкинс, за то, что через его голову к начальству полезли, практику на ночное время определил. Нет, мол, в дневное время дополнительных часов для отработки практических навыков, но все равно это лучше, чем истории про «подвиги» Перкинса слушать.